Смешная и яркая игрушка, забавная жестянка на колесах, а не полноценная боевая машина.
– Тинка! Тина! – закричала я.
Та ответила не сразу:
– Что?!
– Вы передали Вороне, что надо ехать быстрее?!
– Мы ей это кричали!
– Спроси ее, куда она едет! Быстрее спроси!
– Сейчас!
Ждать пришлось безумно долго. Они там что, чаепитие с задушевными беседами затеяли?
Наконец снизу донеслось:
– Госпожа Альбина сказала, что она едет на север!
Не Ворона, а Альбина, да еще и госпожа? Это что еще за обращение, воспитательница ведь вряд ли может нас услышать из кабины, даже я едва слышу.
– Тинка, ты чего?! Что-то не так?!
– Мне кажется, что в нее тоже попали!
– Ворону ранило?!
– Наверное! И еще она говорит, что у нас не работают тормоза!
– Но ехать можем?!
– Ну ведь едем же! Она как-то странно говорит! И она сказала, что нам будет хорошо, надо просто немножко проехать!
В этом я с ней солидарна, хотя точно знаю, что до мест, где нам, возможно, будет хорошо, этот грузовик никогда не доберется.
Хорошо, если он сумеет удалиться хотя бы на такое расстояние, на котором отставший пикап нас не найдет.
Если подумать, то, скорее всего, он не станет продолжать погоню. Сами по себе пикапы ничего опасного не представляют, они почти всегда колесят в составе колонн, где хватает могучей техники, от которой далеко не отрываются.
Я очень хочу верить, что такую не отправят за нами.
Небо на востоке уже чуть посветлело, но сумерки не торопились отступать, видимость не радовала. Но как я ни всматривалась назад, ни малейшего признака того, что нас преследуют, не заметила. Очень хочется верить, что враги и правда отстали или даже отказались от погони.
Грузовик притормозил перед очередным поворотом, но все равно вписался в него плохо, колеса с одной стороны заехали за обочину и прошлись по высокой траве. Дальше дорога пошла вниз, мы все больше и больше разгонялись, того и гляди, достигнем тех скоростей, на которых начиналась гонка.
Я очень этого хочу, потому что мы безумно рискуем, передвигаясь по кластерам на плохо защищенной и хорошо заметной машине, единственного стрелка на которой ничто не защищает от хватких монстров Улья.
Нет, мы не просто разгоняемся, мы едем в высшей степени ненормально. Цветомобиль все ближе и ближе прижимается к краю дороги, вот уже колеса опять выскочили за обочину, начало трясти так немилосердно, что того и гляди обзаведусь новыми сколами на перестукивающихся зубах.
Обернувшись, увидела, что спуск вот-вот закончится низиной, где с одной стороны от дороги поднимаются заросли тростника, а с другой – темнеет небольшое, сильно вытянутое озеро. Если мы и дальше будем так уклоняться, то придется Цветомобилю искупаться.
– Тина! Тинка!
В ответ тишина, а озеро стремительно приближается. Страшно бросать боевой пост, по обе стороны дороги тянутся не такие уж редкие лесополосы, местами в них может спрятаться целая орава чудовищ, кто-то должен оставаться за пулеметом.
Нет, не будет от оружия никакого толку, если влетим в озеро.
Решившись, скатилась вниз, при этом кого-то сильно задев ногой. Но не извинилась и вообще ничего не сказала, молча направилась к кабине. Хотя снаружи уже светало, здесь все еще сумрачно, почти ничего не видно, и, может, это к лучшему, ведь я не хочу разглядеть то, что на весь отсек источает запах крови.
Старшая воспитательница сидела на своем месте, держась неестественно ровно и продолжая сжимать руль. Но даже не пыталась его крутить, а ведь мы уже влетели на бездорожье всеми колесами.
– Госпожа Альбина! Аля! Ворона! Карга глухая! Да не молчи ты! – на все лады прокричала я, паникуя из-за безответности все больше и больше, а затем догадалась встряхнуть ее за плечо.
Воспитательница застонала так жалобно, что у меня сердце сжалось. А затем, склонив безвольно раскачивающуюся голову, как-то странно всхлипнула и, наконец, начала выкручивать руль влево.
Увы – слишком поздно, сквозь смотровые щели я разглядела неумолимо приближавшуюся тростниковую стену. Только и успела, что отшатнулась назад, вылетела из прохода в кабину, припала к полу, ухватилась за основание ближайшего кресла и сжалась в ожидании неминуемого удара.
