будет всю жизнь бегать за тобой, как собачонка, хотя ты только носом вертишь и всем своим видом показываешь, как он тебе безразличен?
— Он мне небезразличен, но никакого права мешать ему у меня нет, — твердо заявила я, стараясь вырвать локоть из цепких рук Франчески. — Мы не обручены и никаких обещаний друг другу не давали.
— Нет, я тебя сейчас ударю! — закатила глаза соседка. — Вот только найду чем и сразу же ударю! Если это из-за умывания снегом у тебя такой ледяной характер, тогда не нужна никакая красота, лучше быть просто живым человеком! Послушай меня хоть один разок: сегодня же дай ему понять, что он тебе нравится. Иначе потеряешь парня!
— И как, по-твоему, я должна это сделать? На шею ему броситься? — заартачилась я.
— Тоже вариант, хотя можно действовать и поизящнее. На мой взгляд, ему и небольшого поощрения будет вполне достаточно! Видела, как Элинор себя ведет? Она дрянь, конечно, но кое-чему ты у нее точно поучиться можешь. Так, все, молчи и иди за мной! — Чеккина решительно оборвала все мои возражения и потащила меня прямиком к той парочке, от которой я стремилась убежать. Не дойдя до них шагов пять, подруга выпустила мою руку и тихо бросила: — Ближе не подходи, но только попробуй смыться! Ой, какая неожиданная встреча! — сладким голосом пропела Франческа, останавливаясь рядом с парнем. — Питер, тебя невозможно не узнать. С такими волосами тебе только выкраситься в белый цвет и попытаться мимикрировать под статую, больше ничто не спасет! Дорогая, — трагическим шепотом, который был прекрасно слышен даже мне, возвестила подруга, склоняясь поближе к Элинор, — не хочется тебя расстраивать, но тебе срочно нужно попудрить носик! У тебя шиньон съехал, вот-вот брильянты повыскакивают!
— Не может быть! — ахнула рыжая, хватаясь за прическу.
— Ну, мне же лучше видно! — нагло заявила Чеккина, глубокомысленно кивая головой в такт словам.
— Ну, если врешь… — чуть слышно прошипела богачка, не забыв одарить Питера такой нежной улыбкой, что мне захотелось ее ударить.
— Да как я могу! — сделала огромные глаза Франческа.
Элинор еще раз подозрительно покосилась на подругу, но все же удалилась.
— Я бы рекомендовала сменить мизансцену, — задумчиво сообщила Чеккина, глядя вслед уходящей красотке. — Кстати, орел, насчет статуй я не шутила.
— Я тоже рад тебя видеть! — спокойно произнес Питер. — А где Фея?
— Вспомнил, наконец! Вон твоя ненаглядная, — мотнула головой в мою сторону подруга. Одновременно она, тайком от парня, продемонстрировала мне кулак. — А я пойду, пожалуй, тоже чего-нибудь попудрю… например, чьи-то мозги…
Питер преодолел разделявшее нас расстояние шага за два.
— Ни за что бы тебя не узнал! Ты сегодня еще красивей, чем обычно! — Он поцеловал мне руку. — Почему сразу не подошла, раз Чеккина меня узнала?
— Не хотела вам мешать.
— Кому? Нам с Чеккиной? — удивился парень.
— Нет, вам с Элинор.
— Это та рыжая? Я ее вообще не знаю.
— А что же она от тебя хотела?
— Мне без разницы. У нас женщин, которые так себя ведут, называют весьма неблагозвучным словом. Может, хватит о ней? Потанцуешь со мной?
— Конечно! — улыбнулась я в ответ.
Этикет не позволяет все время танцевать с одним и тем же партнером, так что с Питером мы в тот вечер танцевали не больше трех раз. Тем не менее он умудрялся постоянно находить меня в бальной суете, приносить напитки, и вообще, кажется, он и правда пытался за мной ухаживать. К середине праздника мне уже было невыносимо душно, и я вознамерилась выйти подышать свежим воздухом.
— Ты точно не замерзнешь? — с сомнением уточнил Питер, оглядывая мое легкое платье.
— Не должна, там тепло.
— Может, накинешь? — Он начал расстегивать пуговицы своего кафтана (все время забываю, как называется эта часть мужского костюма на столичный манер).
— Спасибо, не надо! — воскликнула я, перехватив его руку. — Если хочешь, вообще оставайся тут, я ненадолго.
— Только если ты настаиваешь, что пойдешь одна, — как-то напряженно ответил юноша.
— Да нет, вместе даже веселей, — успокоила его я.
На улице было просто чудесно: вокруг сугробы, над головой звездное небо, одуряюще пахнут яблони и совершенно не холодно! Как во сне, честное слово! Хотелось петь от восторга! Я не придумала ничего лучше, чем запрокинуть голову, раскинуть руки и закружиться на месте, приговаривая: «Звезды ярки, звезды ярки, народитесь белы ярки!» У нас завсегда на бражник так овец заговаривали. Но долго крутиться не получилось, я обо что-то запнулась и
