желании во что бы то ни стало вернуть на Четвертую меня и вмещался весь его родительский инстинкт.
Тот самый солдат, с которым мне удалось коротко побеседовать, направил дуло пистолета на Марко.
– Я же сказала, ирриданец со мной, – твердо напомнила я.
– Вы правы, капитан. – Голос из-под маски звучал глухо, но насмешливо. – Рейнджер Вэль совсем не в себе.
– Остыньте, сэр! – призвал Касс. Быстро посмотрел при этом на меня – мне показалось, что его глазами в этот момент взглянул призрак. – Этот ящер сейчас вообще никакой угрозы не представляет. Давайте сначала решим несколько наших вопросов.
Капитан выглядел непреклонным. Ветер растрепал его аккуратно приглаженные волосы, но он даже не шелохнулся. Он был недоволен – твердая линия сжатых челюстей, глубокая морщина между бровей. Он не верил, что я никуда не пойду. А теперь он был недоволен.
– Вильгельм, – ошарашенный голос Айроуз донесся до меня через гул поднявшегося ветра, – ты что, правда намерен стрелять в них?..
Что-то сказала Фирзен, но я уже не разбирала ее слов. Что тут скажешь, если мир окончательно и бесповоротно сошел с ума? Разболелась голова – я впилась пальцами в виски, безуспешно пытаясь задавить пульсирующую в них боль.
Поняв, что капитан Вэль не будет говорить, Касс с характерным щелчком снял энергетический пистолет с предохранителя.
– Ящер промыл им мозги, – неожиданно отчетливо сказал капитан.
Ощущение реальности в очередной раз за этот бесконечный путь ускользнуло сквозь пальцы, оставив меня беззащитно наслаждаться хлипкой непредсказуемостью жизни. Здесь присутствовали самые дорогие мне люди – и те, кого я ценила недостаточно, и те, кого явно переоценила, и сейчас должно было произойти что-то очень, очень плохое.
Это предчувствие насыщало воздух, заставляя его едва ощутимо вибрировать от соприкосновения с моей кожей. Заставляя меня саму дрожать от несуществующего холода под теплыми лучами рассвета.
Выстрел прорезал поднявшуюся какофонию голосов резким хлопком – и это был именно тот выстрел, которого я, несмотря ни на что, ожидала с самого начала этой встречи.
Тот единственный, которого я здесь вообще изначально ожидала.
Огонь по чужаку.
Я растерялась, но телу и не нужен был чистый разум; оно просто сдвинулось – скользнуло вбок, перенося вес на другую ногу, оказываясь на линии огня – между выстрелившим отцом и Марко.
Я прежде увидела, чем почувствовала, как энергетическая дробь прошила мою грудную клетку. Как жизнь при этом выплеснулась из меня кровавыми нитями. Боль пробежалась от сердца к каждой из конечностей, оставляя онемение, и, когда я вся стала как безвольный, бесчувственный манекен, на ногах меня уже ничего не держало. Удар от падения на спину прошел незамеченным.
Глаза не были готовы к тому, каким ярким окажется небо, и рисунок редких белых облаков на нем размылся, не позволяя себя рассмотреть. Когда надо мной нависла тень, последним усилием я вернула себе так норовящий ускользнуть фокус. Нужно было успеть увидеть хоть что-то, перед тем как все утонет во тьме.
Я увидела Марко.
Золотистый свет рождающегося дня опалил контуры его лица, задерживаясь в крошечных, почти сливающихся с кожей чешуйках под скулами; тонкие плоские ноздри тревожно вздымались, а в глазах одна за другой бесконечно расцветали и умирали вселенные.
И ему совсем не надо было родиться человеком, чтобы в этот мучительно короткий момент казаться мне прекрасным.
Где находится грань, что разделяет человека, ведущего за собой людей, и тирана, преследующего своих собственных демонов в реальности?
Вильгельм искал ответ на этот вопрос больше двадцати лет, с тех пор, как старый капитан Лесли назначил его своим помощником. Лесли в этом смысле был совсем не интересным, слишком однозначным и предсказуемым. Пока на других станциях политические раздоры вытесняли здравый смысл, Лесли походил на правителя из древних китайских притч: такого, которого подданные не замечают. При нем на Четвертой всегда все было хорошо. Это был человек без толики честолюбия, желавший лишь добросовестно нести вверенную ему ответственность.
Заданная им планка была достаточно высока. Но Вильгельм, заступив на пост капитана после отставки Лесли, сумел не только удержать ее, но и добиться большего. Того, чтобы его замечали. Добиться власти не только над порядком, но и над сердцами резидентов. Вильгельм полагал, что его сил хватит на то, чтоб так оставалось всегда.
Ридус Лэр оказался за своей гранью еще пятнадцать лет назад, после зачистки Восемнадцатой. На станции разгуливал инопланетный вирус, случайно занесенный с Земли; тотальный недосмотр службы дезинфектора спровоцировал смертоносную эпидемию, обрекая всех резидентов Восемнадцатой на долгую и мучительную смерть.
Позже, во время стыковки их станций, Вильгельм с Ридусом сидели в опустевшем медблоке и распивали на двоих синтезированный виски, и Ридус рассказал, периодически срываясь на нервный смех, каково это было.
