изъявляли желание погулять по городу до успешного завершения работы в реабилитационном центре. И если носитель начинал делать что-то незаконное, «хватка» его душила. До потери сознания или до потери жизни – в зависимости от того, насколько незаконным был поступок.
И Марко изо всех сил старался не волноваться за Касса.
– Психолог говорит, что скоро меня совсем починят… – сказал парень, неожиданно опираясь на прозрачную стену спиной – рябь по поверхности от контуров его фигуры стала заметнее. – Но мне кажется, мы теряем время. Я не жалею о совершенном. И все еще считаю, что покончить с Седьмой было хорошей идеей.
Не волноваться за Кассиуса Штайля было задачей не из легких.
– И что ты предлагаешь в связи с этими выводами? – осторожно спросил Марко, подходя ближе.
– Я хочу побывать в одной из ваших мнемокамер, – выпалил Касс, нахмурившись. – Это же идеальное решение.
– Мнемокамеры используются не для очистки совести через очистку памяти, – заметил Марко.
– Но ведь можно сделать исключение, так? Ты же здесь что-то решаешь, я знаю. Марко… Только стерев все лишнее, я смогу выйти из дверей реабилитационного центра другим человеком. Не буду помнить ничего о произошедшем…
– Она будет, – вырвалось у Марко.
Он тут же пожалел, что заговорил об этом первым. И… так. А колючая, понимающая улыбка Касса эффект только усугубила.
– Когда выйдет из комы? Ну, из вежливости она об этом не скажет поначалу, а там… кто знает. – Поверх улыбки Касс смотрел достаточно холодно. – Мнемокамера сэкономит время всем нам… Если бы не этот дурацкий ошейник, я попытался бы сам…
– Ты на испытательном сроке, – напомнил ирриданец. – И без этого ошейника тебя вообще не пустили бы за пределы центра.
Касс смотрел устало. Путь на станции для него был закрыт навсегда. В Кинтау же он преступником формально не считался – и это был единственный шанс для него еще раз попытаться устроить свою жизнь.
Марко не жалел его; количество погибших от действий Касса лишало всякого желания испытывать к нему жалость. Просто было в нем что-то… Борьба, внутренние противоречия, отрешенность. Вещи, хорошо знакомые Марко с тех пор, как он вошел в сознательный возраст. Слишком знакомые – и слишком болезненные, чтобы не вызывать совсем уж никаких чувств.
– Ты знаешь, – подал голос Касс после недолгой паузы, отходя от стекла, – я с детства слышал, что месть – блюдо, которое нужно подавать холодным. Но никто никогда не говорил, что ты постепенно, со временем, остываешь вместе с ней.
В его голосе Марко различил неподдельную горечь. Именно поэтому он промолчал, ожидая продолжения.
– В какой-то момент мне стало… не все равно, – продолжал Касс, – но
Касс насмешливо прищурился, безошибочно прочитывая немой вопрос на лице Марко.
– К сожалению, я пришел к этим мыслям слишком поздно. Импульсивные решения были приняты, ресурсы потрачены, а необходимые жертвы – принесены. Не говоря уже о том, что мне вряд ли позволили бы выйти из игры живым. Оставалось только плыть по течению. Заставлять ненависть во мне жить, распалять ее всеми доступными способами – потому что без нее все теряло смысл. Без нее я превращался… в то, что, в конце концов, увидела во мне Сионна. В массового убийцу, беспринципного и беспощадного.
Касс остановился, чтобы перевести дыхание, чтобы собраться с мыслями. И эта пауза отняла его показную веселость, его мнимую расслабленность, на считаные секунды обнажая истинный кошмар, в котором он пребывал.
– Понимаешь, Марко, мне совсем не жаль Седьмую. Никому, на самом деле, не жаль – все на станциях, уверен, просто вздохнули от облегчения, радуясь, что Ридус Лэр отправился в ад вместе со своими сподвижниками. Но самое неловкое в этой ситуации… – Касс вновь усмехнулся, чтобы вернуть себе браваду, но уголки губ предательски дрогнули. – Самое неловкое в этой ситуации то, что с каждым днем мне почему-то все сложнее жить со знанием, что именно я подарил им всем повод для этой радости.
Марко промолчал.
Касс смерил его долгим пустым взглядом, вероятно, ожидая чего-то, – но ирриданец не знал, что тут говорить. И, поняв, что дискуссии не последует, Касс презрительно фыркнул.
– Спасибо, что… что выслушал, наверное, – равнодушно бросил он, направляясь к выходу.
– Мне кажется, твоя реабилитация проходит как надо, – искренне сказал Марко вдогонку.
– Угу, – буркнул Касс, остановившись уже у самой залитой лантисом арки. – Марко? Если она проснется, передай ей…
Он задумался.
Решение созрело достаточно быстро.
– Нет, ничего.
Когда Касс ушел, фантомная пустота внутри Марко глухо заболела, напоминая о том, что теперь он слабее, чем раньше.
