– Одной из нас придется к этому привыкнуть, – заметила Селеста, хватая ртом воздух.
Я закатила глаза:
– Если это окажусь я, то буду каждый день носить кроссовки. С меня хватит.
– Хватит болтать, бегите давайте! – прикрикнула Сильвия.
– Как нам отсюда спуститься вниз? – спросила Элиза.
– А что будет с Максоном? – выдохнула Крисс.
Сильвия ничего не ответила. Мы спешили за ней по лабиринту коридоров, глядя на бегущих гвардейцев. Я поймала себя на том, что восхищаюсь ими. Какое мужество нужно иметь, чтобы бежать навстречу опасности ради защиты других людей!
Все они были для меня на одно лицо, пока на меня не глянули знакомые зеленые глаза. Аспен не выглядел ни напуганным, ни даже встревоженным. Возникла проблема, и он спешил решить ее. В этом был весь он.
Мы обменялись мимолетными взглядами, но этого было достаточно. С Аспеном так было всегда. Без единого слова, одним неуловимым движением глаз я могла сказать ему: «Будь осторожен, береги себя». А он так же безмолвно отвечал: «За меня не волнуйся, главное, будь сама осторожна».
То, что не требовалось произносить вслух, меня не тревожило. А вот с тем, что уже было высказано, дело обстояло отнюдь не так просто. Наш последний с Аспеном разговор вышел совсем не веселым. Я была уверена, что меня отправят домой, и просила его дать мне время прийти в себя после Отбора. И хотя я осталась во дворце, но так и не удосужилась объяснить ему почему.
Наверное, даже его терпение могло истощиться, даже его способность видеть во мне только лучшее имела предел. Мне необходимо было каким-то образом найти способ вернуть все на круги своя. Я не представляла себе жизни, в которой не будет места Аспену. Даже сейчас, когда все мои чаяния были о том, чтобы Максон выбрал меня, мир без Аспена казался невообразимым.
– Сюда! – позвала Сильвия, нажимая на какую-то одну ей известную панель в стене.
Мы гуськом потянулись вниз по лестнице. Шествие возглавляли Элиза с Сильвией.
– Элиза, черт бы тебя побрал, ты что, не можешь передвигаться быстрее?! – рявкнула Селеста.
Я бы и хотела разозлиться на нее за такие слова, но понимала, что все наши мысли сейчас заняты одним и тем же.
Спускаясь по ступеням в непроглядную тьму, я пыталась смириться с мыслью о долгих часах, которые нам придется потратить впустую, забившись в убежище, точно мыши. Мы шли вперед, и наши шаги заглушали доносившиеся сверху крики, пока прямо позади нас не раздался мужской голос:
– Стойте!
Мы с Крисс как по команде обернулись и, вглядевшись в темноту, в конце концов различили гвардейскую форму.
– Погодите! – крикнула Крисс девушкам, которые шли впереди. – Это гвардеец.
Мы, тяжело дыша, остановились на ступенях. Наконец гвардеец нагнал нас. Он тоже запыхался.
– Прошу прощения, дамы. Повстанцы обратились в бегство, едва по ним открыли стрельбу. Видимо, были не в настроении драться. Можете возвращаться.
Сильвия оправила одежду и, как старшая, осведомилась:
– Это распоряжение короля? Если нет, вы подвергаете этих девушек серьезной опасности.
– Начальник охраны разрешил. Уверен, его величество…
– Вы не можете говорить от имени короля. Идемте дальше, девушки.
– Вы шутите? – изумилась я. – Чего ради нам туда спускаться?
Сильвия пригвоздила меня взглядом, способным на полном ходу остановить повстанца, и я прикусила язык. За то время, пока она, сама о том не подозревая, своими индивидуальными уроками помогала мне отвлечься от мыслей о Максоне и Аспене, у нас с ней завязалось некоторое подобие дружбы. Моя маленькая выходка в прямом эфире «Вестей» несколько дней назад, казалось, положила ей конец. Обернувшись к гвардейцу, она продолжила:
– Принесите официальный приказ от короля, и мы вернемся. Идемте, девушки.
На лице гвардейца отразилось точно такое же раздражение, как и на моем собственном. Мы двинулись в разные стороны.
Когда ровно через двадцать минут появился другой гвардеец с известием, что мы можем подняться обратно, Сильвия не выказала ни намека на раскаяние.
Это происшествие так вывело меня из себя, что я не стала дожидаться остальных. Взбежав по лестнице, я выбралась где-то на первом этаже и поспешила к себе в комнату. Туфли я по-прежнему держала в руках. Моих горничных нигде не было видно, но на постели я обнаружила серебряный поднос, на котором лежало письмо.
Я сразу же узнала почерк Мэй и, торопливо разорвав конверт, принялась жадно читать.
