— Привет, милая.
На пороге стояла Сильвия. На ее лице застыла гримаса, которую я истолковала как сочувственную. Она протиснулась мимо меня в комнату, потом обернулась и окинула взглядом мой наряд.
— Ох, только не говори, что ты уезжаешь, — взмолилась она. — Честное слово, это был сущий пустяк. — Сильвия пренебрежительно взмахнула рукой.
Я не назвала бы все произошедшее пустяком. Неужели она заметила, что я плакала?
— Нет. Я никуда не еду, — сказала я, заправляя за ухо прядь волос. — А что, кто-то собрался домой?
— Да, пока трое, — вздохнула Сильвия. — А Максон, добрая душа, велел отпустить всех, кто захочет уехать. Они сейчас собираются. Странно, он как знал, что они этого захотят. Но на твоем месте я бы дважды подумала, прежде чем сбегать из-за какой-то ерунды. — Сильвия прошлась по комнате, оглядывая обстановку.
Ерунда?! Да что такое с этой женщиной?
— Ничего не пропало? — спросила она небрежно.
— О нет, мэм. Перевернуто все вверх дном, но, насколько я могу судить, ничего не украдено.
— Замечательно. — Она подошла ко мне и протянула крохотный переносной телефон. — Самая надежная линия во дворце. Позвони родным и скажи, что с тобой все в порядке. Только недолго. Мне еще много кого нужно обойти.
Я с любопытством осмотрела крошечную вещичку. Никогда еще не приходилось держать в руках настоящий переносной телефон. Я видела подобные у Двоек и Троек, но никогда не думала, что самой когда-нибудь доведется таким воспользоваться. От радости задрожали руки. Я услышу голоса моих родных!
Быстро набрала номер. После всего пережитого я могла по-настоящему улыбаться! Мама сняла трубку на третьем гудке.
— Слушаю.
— Мама!
— Америка! Это ты? С тобой все в порядке? Нам позвонил кто-то из дворцовой охраны, предупредил, что, возможно, с тобой несколько дней не будет связи, а потом мы узнали, что эти проклятые повстанцы прорвались во дворец. Мы так за тебя боялись! — Она расплакалась.
— Мама, не волнуйся. Я в безопасности.
Я покосилась на Сильвию. Вид у нее был скучающий.
— Погоди секунду.
В трубке что-то зашебуршало.
— Америка! — раздался хриплый от слез голос Мэй. Я могла лишь представлять, что они пережили за этот день.
— Мэй! Ох, Мэй, я так по тебе соскучилась!
Снова я почувствовала, как к глазам подступили слезы.
— Я боялась, тебя уже нет в живых! Америка, я люблю тебя! Обещай, что ты не погибнешь! — прорыдала она в трубку.
— Клянусь. — Я невольно улыбнулась такому обещанию.
— Ты приедешь домой? Тебя не отпустят? Я не хочу, чтобы ты там оставалась! — Голос у Мэй был почти умоляющий.
— Приехать домой? — переспросила я.
Меня раздирали противоречивые эмоции. Я скучала по родным и устала бояться повстанцев. Я все больше и больше запутывалась в своих чувствах к Аспену и к Максону и окончательно перестала понимать, как мне быть. Отправиться домой было бы самым простым выходом. И все-таки…
— Нет, Мэй, я не могу вернуться. Я должна остаться здесь.
— Зачем? — простонала Мэй.
— Затем, — ответила я просто.
— Зачем затем?
— Затем, что так нужно.
Мэй на мгновение умолкла, соображая.
— Ты влюблена в Максона?
Вот теперь я слышала ту взбалмошную Мэй, к которой привыкла. У меня отлегло от сердца.
— Э-э… По этому поводу ничего сказать не могу, но…
— Америка! Ты влюблена в Максона! Обалдеть!
Я услышала приглушенное папино «Что?», а следом за ним мамино «Ура! Ура! Ура!».
— Мэй, я не говорила, что…
— Я так и знала!
