— Что ты имеешь в виду?
— Ничего. — Мне не хотелось вдаваться в объяснения. — О чем вы с ним разговаривали?
— Вообще-то, он спросил, не против ли я встретиться с ним как-нибудь на неделе. — Она покраснела.
— Марли! Это же здорово!
— Тише, — шикнула она, оглядываясь по сторонам, хотя остальные девушки уже поднялись к себе. — Не хочу радоваться раньше времени.
Мы с минуту помолчали, а потом ее прорвало:
— Кого я пытаюсь обмануть? Я просто сама не своя от восторга! Скорее бы он меня вызвал.
— Если он уже предложил тебе встретиться, то наверняка вот-вот пригласит. Конечно, после того, как разберется со всеми государственными делами.
— Мне просто не верится! — рассмеялась она. — Ну, то есть я была в курсе, что он красавчик, но сомневалась в его характере. Боялась, что он будет… ну, даже не знаю, до чертиков правильным или еще каким-нибудь в этом роде.
— Я тоже. А он оказался… — Каким на самом деле оказался Максон? Он действительно был правильным, но вовсе не в том негативном смысле, какой я вкладывала в это понятие. Он, без сомнения, был принцем и в то же время таким… таким… — Нормальным.
Мысли о Марли и Максоне вылетели у меня из головы, едва я переступила порог своей комнаты. Энн и Мэри хлопотали вокруг совершенно обезумевшей Люси. По ее красному, распухшему лицу катились слезы, ее колотило.
— Ну же, Люси, успокойся, все хорошо, — шептала Энн, гладя девушку по спутанным волосам.
— Все кончилось. Никто не пострадал. Тебе ничто не угрожает, милая, — приговаривала Мэри, держа трясущуюся руку подруги.
От неожиданности я онемела. По чистой случайности я стала свидетельницей тайной борьбы Люси, не предназначенной для моих глаз. Я попятилась к выходу, но Люси заметила меня, прежде чем я успела скрыться.
— П-прошу п-прощения, леди… леди… леди… — заикаясь, пробормотала она.
Две другие горничные с тревогой вскинули на меня глаза.
— Не волнуйся. Ты не пострадала? — спросила я, закрывая дверь, чтобы никто не увидел.
Люси снова попыталась заговорить, но язык не подчинился ей. Рыдания и спазмы продолжали сотрясать ее хрупкое тело.
— Она придет в себя, мисс, — вмешалась Энн. — На это может уйти несколько часов, но обычно она успокаивается после того, как все заканчивается. Если ей не будет лучше, мы отведем ее в больничное крыло. — Энн понизила голос. — Только Люси этого не хочет. Если они решат, что она неспособна прислуживать вам, ее определят в прачки или в кухарки. А ей нравится быть горничной.
Я не очень понимала, почему Энн шепчет. Мы все стояли вокруг Люси, и она отлично все слышала, несмотря на свое состояние.
— П-пожалуйста, мисс… Я не… Я не… Я не… — выдавила она.
— Тише. Никто никуда тебя не отправляет, — заверила я ее. Потом взглянула на Энн и Мэри. — Помогите мне уложить ее на кровать.
Казалось бы, втроем мы должны были легко справиться с этой задачей, но Люси так билась, что удержать ее оказалось очень трудно. Пришлось повозиться, прежде чем удалось ее устроить. После того как девушку закутали в одеяло, дело пошло быстрее. Тепло и покой принесли лучший результат, чем все наши уговоры. Мало-помалу дрожь, сотрясавшая тело Люси, стала слабее, и она уставилась отсутствующим взглядом на полог кровати.
Мэри присела на край постели и принялась негромко что-то напевать, напомнив мне то, как я сама убаюкивала маленькую Мэй, когда она болела. Я отвела Энн в уголок, где Люси не могла нас услышать.
— Что случилось? Кто-то прорвался внутрь? — спросила я.
Странно, что нам об этом не сообщили.
— Нет-нет, — заверила меня Энн. — Люси всегда становится такая, когда атакуют повстанцы. Она принимается рыдать, стоит кому-то в ее присутствии просто упомянуть о них. Она…
Энн принялась разглядывать носки своих начищенных до блеска черных туфель, пытаясь решить, надо рассказывать мне что-то или нет. Мне не хотелось лезть в жизнь Люси, но необходимо было понять, что происходит. Энн глубоко вздохнула и заговорила вновь:
— Некоторые из нас родились здесь. Мэри родилась во дворце, и ее родители до сих пор прислуживают. Я сирота, меня взяли, потому что во дворце были нужны рабочие руки. — Она расправила платье, как будто пыталась стряхнуть эту часть своего прошлого, которая, похоже, до сих пор не давала ей покоя. — Люси во дворец продали.
— Продали? Как такое возможно? У нас в стране нет рабов.
— Официально нет, но это не значит, что такое не случается. Матери Люси нужны были деньги на операцию. Они подались в услужение к одной семье, Тройкам. Ее мать так и не выздоровела, они не смогли расплатиться с долгами, так что Люси и ее отец продолжали жить дальше с этой семьей. Как я поняла, обращались там с ними немногим лучше, чем со скотиной. Потом Люси приглянулась хозяйскому сыну. Я знаю, что иногда касты не
