— Какая?
— Ну, — начал он, продолжая расхаживать по помещению, — я подумал, что, раз уж у нас с тобой не обычные отношения, как со всеми прочими девушками, наверное, нам нужен… альтернативный способ связи. — Он остановился перед зеркалом и принялся изучать фотографии моих родных. — Твоя младшая сестра похожа на тебя как две капли воды, — заметил он с изумлением в голосе.
Я подошла ближе:
— Нам постоянно это говорят. Так что ты сказал насчет способа связи?
Максон оставил в покое фотографии и направился к пианино в дальнем конце комнаты.
— Раз уж ты собралась мне помогать на правах друга, — многозначительно посмотрел он на меня, — наверное, нам не стоит полагаться на традиционные записки, передаваемые через служанок, и официальные приглашения на свидание. Я размышлял на тему чего-нибудь менее официального. — Он взял с крышки инструмента ноты. — Ты привезла их с собой?
— Нет, они были здесь. Все, что мне может захотеться исполнить, я играю по памяти.
— Впечатляюще, — вскинул брови Максон.
Он пошел в мою сторону, явно не собираясь продолжить объяснения.
— Ты не мог бы прекратить совать всюду нос и закончить мысль?
— Ладно, — вздохнул Максон. — Я пришел к выводу, что мы могли бы использовать какой-нибудь условный знак или что-то в этом роде, некий способ дать другому понять, что нужно поговорить, так, чтобы об этом никто, кроме нас, не догадался. Ну, например, потереть нос? — Он туда-сюда провел пальцем над верхней губой.
— Это выглядит так, как будто у тебя забит нос. Не слишком привлекательно.
Он взглянул на меня с легким недоумением и кивнул:
— Прекрасно. Тогда, может, просто провести пальцами по волосам?
Я немедленно отрицательно покачала головой:
— У меня в волосах практически всегда полно шпилек. В прическу пальцы не запустишь. И потом, вдруг ты будешь в короне? Ты просто собьешь ее с головы.
Он в задумчивости наставил на меня палец.
— Да, это я как-то не учел. Гм. — Он вновь пошел по комнате дальше, продолжая размышлять вслух, и остановился у тумбочки в изголовье моей кровати. — А как тебе идея потянуть себя за ухо?
Я прикинула.
— А что, мне нравится. Это достаточно просто, чтобы никто не обратил внимания, но не настолько обычный жест, его не спутать с другим. Да, пожалуй, это и будет наш условный знак.
Максон был поглощен чем-то, но обернулся ко мне и улыбнулся:
— Я рад, что ты одобрила. Когда в следующий раз тебе понадобится меня увидеть, потяни себя за ухо, и я приду, как только смогу. Скорее всего, после ужина, — заключил он, пожимая плечами.
Прежде чем я успела спросить, что мы будем делать, если за ухо потянет он, Максон показал на мою склянку:
— А это что за штуковина?
— Боюсь, объяснить это невозможно, — вздохнула я.
Наступила пятница, а с ней и время нашего дебюта в «Вестях столицы». Участие в программе было обязательным, но на этой неделе от нас требовалось лишь присутствовать в кадре. Учитывая разницу во времени, мы должны были явиться к пяти, отсидеть час и отправиться на ужин.
Энн, Мэри и Люси одевали меня с особой тщательностью. На этот раз платье было темно-синее с фиолетовым отливом. Облегающее в бедрах, оно ниспадало сзади гладкими атласными волнами. Мне просто не верилось, что я прикасаюсь к чему-то столь прекрасному. Одну за другой служанки застегнули все пуговички на спине, потом закололи волосы шпильками с жемчужинами. Наряд дополнили крохотные жемчужные сережки и ожерелье из тончайшей проволоки с разбросанными по ней жемчужинками, которые, казалось, парили в воздухе вокруг шеи. На этом приготовления были окончены.
Я посмотрелась в зеркало. Это по-прежнему была я. Такой красивой мне видеть себя еще не доводилось, но из зеркала определенно смотрела я сама. С тех пор как мое имя прозвучало с экрана, мне не давал покоя страх, что из меня сделают нечто неузнаваемое — увешанное драгоценностями и замазанное слоями штукатурки до такой степени, что потом придется неделями соскребать все это. Но на данный момент я по-прежнему оставалась Америкой.
И, как это всегда со мной случалось, я обнаружила, что покрылась испариной, пока шла из комнаты в помещение, использовавшееся для записи королевских обращений. Нам велели явиться за десять минут. Для меня это значило быть за пятнадцать. А для девушек вроде Селесты — скорее за три. Так что наше прибытие в студию изрядно растянулось.
