— Что во много раз больше вместимости ястребов. Уверен, наши гости того стоили. Вот оно. Окончательное изгнание милосердия из души, запоздавшая на одну битву гибель последней слабости. И теперь, когда остался лишь один отчаянный путь, Аттик ощутил могильное спокойствие.
— Совершить прыжок.
Сержант уставился на него.
— Капитан, наш корпус пробит!
— Совершить прыжок! Немедленно!
Варп-двигатели «Веритас Феррум» изрыгнули пламя, повреждённый корабль взвыл, смещаясь между реальностями, и Аттик заглянул в пасть будущего — такого же неуверенного и безжалостного, как и он сам.
Джон Френч
РАСКОЛОТЫЙ
«Я скорблю не о мёртвых, но о живых. Бремя смерти несут те, кто остались стоять на её пороге. Им придётся вновь учиться жить со знанием, что ничто никогда не будет прежним»
— Когда мы освободим его?
Голос был первым, что услышал Крий, когда очнулся в темнице собственных доспехов. Он был низким и глубоким словно море, накатывающее на утёс. В шлеме оживали вокс-системы, трещала и хлопала статика, но тьма по-прежнему прижималась к его глазам.
— Когда мы окажемся на краю солнечного света, Борей, — ответил другой голос, далёкий, но близкий.
— К тому времени он пробудится? — спросил первый, названный Бореем.
— Возможно.
По спине Крия пробегали слабые разряды электричества. В системы доспеха медленно поступала энергия — достаточно, чтобы чувствовать, но не чтобы двигаться. Разумеется, так и должно было быть. Остановившиеся сервомоторы и парализованные фибросвязки превратили броню в настоящую темницу.
«Это не Кхангба Марву, — подумал он. Месяцы безмолвия в величайшей тюрьме Терры вспомнились и забылись, когда пришло понимание. — Я больше не закован под горой…»
Касавшаяся кожи броня медленно и плавно вибрировала, словно от электрического пульса.
«Я на корабле».
Всю свою жизнь он странствовал на них навстречу войнам среди далёких звёзд, и ощущения работы двигателей были ему так же знакомы, как и удары собственных сердец. По крайней мере, были знакомы прежде, чем он вернулся на Терру, прежде чем Крий, Лорд Кадорана и ветеран почти двух веков битв, стал из Железной Руки легионером Воинства Крестоносцев.
Прежде чем он был забыт.
Свет прикоснулся к глазам, и перед ними замелькали цифры, холодные и синие как лёд. Он пытался сконцентрироваться на прокручивающихся данных, но не мог. Соединения плоти и аугментики болели, половину разъёмов закоротил модулятор, использованный кустодиями, чтобы подчинить его.
Он начал обдумывать сложившуюся ситуацию. Никакого оружия, кроме собственного тела. Обычно не величайшая из проблем, но он не властен над доспехами, что вероятно означает недостаток энергии. Аугментика функционирует гораздо хуже оптимальных параметров. Даже если ему удастся восстановить контроль над бронёй, то боевая эффективность составит пятьдесят девять процентов от идеала. Это, разумеется, если основываться на предположении, что его не будут удерживать другие оковы.
«Нельзя забывать, что ты и так уже был слишком стар для передовой, когда тебя послали на Терру, — раздался голос на задворках мыслей. — Нельзя забывать этот фактор».
Следующим вопросом было, каких врагов ему предстоит встретить. Он вспоминал услышанные голоса, проводя ментальный анализ тона и интонаций. Никаких звуковых совпадений с кустодиями, но голоса явно не соответствуют человеческим нормам — они глубже из-за мускулов и структур, которых нет у смертных. Его разум сформулировал вывод с мельчайшей вероятностью погрешности: космодесантники.
Значит у него новые тюремщики, но почему?
«Неважно, — чтобы изменить ход боя было достаточно того, что они космодесантники. — Вероятнее всего я проиграю, даже если смогу
