Я родился в семье рыбака, где иной раз в доме по нескольку дней куска хлеба не было. Мне вкус рыбы – вяленой, соленой, копченой, запеченной в печи, до сих пор вспоминается как страшный сон. Мне было двенадцать, когда я впервые вышел в море один, самостоятельно – отец тяжело болел, а младший брат еще не помощник.
Ты знаешь, Джекоб, что было моим любимым блюдом в детстве? Тыквенная каша, потому что она была чуть сладковатой, а другие сладости в доме были такой редкостью, что я даже сейчас помню все случаи до единого.
Ты можешь сказать, что мне повезло, когда в Гволсуоле приземлился летучий корабль, и его капитан, Кторн Миккейн, резко повернул мою судьбу. Но мы собрались возле него всей деревней, и Миккейн обратился сразу ко всем. Он взял бы любого из нас, но вызвался именно я. Хотя у меня, как и у всех остальных, при одном взгляде на летучий корабль начинали дрожать коленки.
Тебе рассказать, как я ночами не спал, чтобы сдать на патент навигатора? Как мечтал о своем собственном корабле, как откладывал на него деньги при первой возможности, отказывая себе во многом. Да, теперь я капитан, но кто ты? Трудно даже сказать, кто именно. И души погибших в небе над Островами людей – они ведь и на твоей совести тоже.
Я молчал, чувствуя себя неудобно перед посторонними людьми, которым приходится все это выслушивать.
– Очень надеюсь, Сорингер, что однажды удача от тебя отвернется, – криво усмехнулся Джекоб. – В конце концов, эта красотка, как ее там, от тебя сбежала!
– Риас, сделай ему больно, – негромко попросил я Кастела.
– Да не вопрос, капитан! Со всем нашим удовольствием! – живо откликнулся тот. – Он, когда его скручивали, за руку меня цапнуть успел, гаденыш.
Риас взглянул на Кьюли как-то по-особенному, заставив того нервно вздрогнуть, затем коротко взмахнул рукой. Риас не стал выламывать ему суставы, или воздействовать на одно из тех мест, коих на человеческом теле великое множество, и при нажатии на которые боль приходит нестерпимая, он просто ударил его ладонью в живот.
Вернее, не совсем просто – иначе бы Джекоб не оторвался от палубы, не отлетел на несколько шагов назад, не ударился о переборку и не упал, скрючившись от боли. Шум от удара получился изрядный, дверь распахнулась, и в ней показался Родриг Брис, судя по выражению лица, горевший желанием помочь нам справиться с этим недоноском. Убедившись, что все в порядке, и пробормотав: «извините», – Род вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Некоторое время мы наблюдали за Джекобом, который тщетно пытался вдохнуть.
Затем Риас подошел к нему, взялся одной рукой за ворот одежды, поднял его, нисколько не напрягаясь, и потряс, как трясут иной раз щенков, сделавших лужу в не самом подходящем месте. Подействовало.
– Джекоб, я обещал задать тебе два вопроса, и на первый ты почти ответил. Теперь второй, и, получается, последний: меня интересует, где находится логово Ночного убийцы? Только не говори, что его не существует, тебе не поверит никто.
– Вопрос понятен? – Риас так хищно втянул в себя воздух углом рта, что Кьюли испуганно сжался.
Если бы Джекобу хватило мужества внимательно посмотреть на него, он непременно бы увидел: глаза у Риаса смеялись. Риас Кастел вообще человек добродушный, и в этом он уступает разве что Аделарду, но откуда об этом знать Кьюли?
– Вопрос, я спрашиваю, понятен? – повторил Риас, и Джекоб, сжавшись еще сильнее, часто закивал.
Риас посмотрел теперь на меня, после чего скосил глаза на Джекоба. И я кивнул, соглашаясь. Не жалко мне этого негодяя, и не из-за давних его дел, когда я едва не простился с небом.
– Капитан, мне кажется, здесь не место. Кровью все забрызгаем, потом не отмоешь, да и кричать он будет, людей смущать.
– Рот хорошенько завязать, а самого завернуть в парусину, – Аделард сразу же понял его игру. – Если в два слоя, то просочиться не должно. Но в капитанской каюте действительно не место: вдруг концы отдаст – господину капитану потом неприятно будет в ней находиться.
«Вот же актеры в них пропадают! Даже Хлое до них далеко, – восхитился я. – Никогда бы не подумал».
– Все верно говоришь, Аделард. Да и вообще не на корабле. Уведите его куда-нибудь подальше, и уже там…
– К чему все это, Сорингер? – забеспокоился Кьюли Джекоб, по очереди переводя взгляд на каждого из нас.
Когда он взглянул на Аделарда, тот снял шляпу и погладил рукой шрам. Казалось бы, чего он такого сделал, но Кьюли затрясло. Он попросил карту и указал на ней место, дав подробные объяснения, как к нему лучше добраться в лабиринте скал и каньонов. На мои вопросы отвечал если не охотно, то без запинки, а знать мне хотелось многое. Взамен потребовал гарантии, что мы оставим его в живых. И я их охотно дал. Правда, умолчав о том, что в Монтоселе отдам в руки Жануавье, а там уже на усмотрение последнего. Думаю, ему интересно будет узнать, кто еще замешан в связях с Альвендой. Потому что это не один Кьюли – наверняка целая сеть осведомителей, ведь Ночной убийца точно знал, что именно находится на борту корабля, на который он собирается напасть.
Уже уводя его, Аделард сказал:
– Дождь будет, – и его словам можно верить. Голова у него, вернее, шрам на ней, работает не хуже барометра. Хотя и сам прибор говорил о том же.
«Дождь – это замечательно. Дождь нам на руку, и чем сильнее, тем больше», – думал я, глядя на карту, где Джекоб отметил местоположение логова
