Бледное личико Агнешки застыло фарфоровой маской.
— А зачем вы ее из залы сюда притащили? — подозрительно спросила я, опускаясь на колени и осторожно отыскивая пульсирующую жилку на тонком запястье. — Надругаться собирались?
Сердце прекрасной водяницы билось сильно и ровно, с дыханием тоже все было в порядке. Хороший, глубокий… сон или обморок? Или и то и другое. Кажется, моя в том вина. Загоняла я ляшскую княжну, как лошадей, бывает, загоняют.
Она сегодня за один вечер столько пережила, что хватило бы на целый год обычной жизни.
— Я понимаю, что это звучит несколько странно, — начал смущенно оправдываться алькальд, — но это уже второй раз, когда прелестная донья лишается чувств. Первый был еще в зале, а вот этот… Моя вина. Я неожиданно окликнул ее в темном безлюдном месте. Любая девушка…
Дон ди Сааведра говорил с таким искренним раскаянием, что мне стало чуточку жаль усатого кабальеро.
— Поможете мне ее до комнаты донести? — прервала я самообличительные речи. — Я одна не справлюсь, Агнешка у нас барышня рослая. Давайте я под мышки возьму, а вы вот здесь…
Алькальд ответил мне безумным взглядом и подхватил княжну на руки. «Не иначе нервический прилив сил с алькальдом приключился», — подумала я и засеменила следом.
— Вот здесь, на кровать уложите… Благодарю!
Слуг мы по дороге не встретили, и поэтому, как только добрались до комнаты, я схватила серебряный колокольчик.
— Воды со льдом в умывальном тазу принесите, — начала я перечисления появившейся на звонок служанке, — льняную простыню и ножницы…
Алькальд, пытаясь отдышаться, свалился в кресло. Я продолжала:
— Также мне хотелось бы каффа. И еще я пробовала у дона Акватико особый розовый сыр, такой… с прожилочками. Вот его тоже принесите.
— И вина! — подала голос с кровати Агнешка. — И кусок мяса!
— С возвращением в мир живых, донья Брошкешевич, — приветствовала я подругу. — Это ты ледяной ванны испугалась?
— И хлеб, — не дала себя сбить с мысли водяница. — И каких-нибудь фруктов. Квашеной капусты в этом месте наверняка нет? Как же я о родном доме скучаю, матушка моя такую капусту квасит…
— Воду со льдом можно не нести? — предупредительно спросила служанка.
Этого я не знала. А ну как алькальду поплохеет, тут как раз и пригодилось бы. Дон ди Сааведра самолично избавил меня от излишних раздумий. Покряхтывая, он поднялся с кресла.
— Позвольте откланяться, любезные доньи.
Служанка, следуя моему знаку, удалилась. Я проводила кавалера к распахнутой двери.
— Вы знаете, об этом в приличном обществе распространяться не принято, но избранницы стихий вынуждены много есть. Это одна из особенностей использования сил. Донья Брошкешевич крайне истощена, так что плотный поздний ужин — то, что лекарь прописал, — улыбаясь, объяснила я. — Благодарю вас за помощь, любезный ди Сааведра. Искренне благодарю.
Мы стояли в дверях. Он попытался взять меня за руку, но я покачала головой.
— Вы кажетесь мне неплохим человеком, кабальеро, поэтому давайте говорить начистоту. Мое сердце, так же как и моя рука, никогда не смогут принадлежать вам. Давайте примем это за аксиому и не будем требовать у судьбы доказательств.
— Я должен просить у вас прощения, донья дель Терра. Мое поведение сегодня было недостойно благородного человека.
— Предстоящее объяснение с батюшкой послужит вам достаточным наказанием, — лукаво проговорила я. — Признаться, мне немного жаль, дорогой дон. При других обстоятельствах мы могли бы стать хорошими друзьями.
— Лутеция!
Он все-таки сграбастал мою руку и запечатлел на сгибе кисти почтительный поцелуй.
— Альфонсо! — Я выдернула ладонь и матерински потрепала его по голове. — Обратите свой взор на какую-нибудь другую барышню. Уверена, что многие из них…
Алькальд молодцевато поклонился и бросил прощальный взгляд поверх моего плеча, вглубь комнаты. Кажется, новый предмет внимания отважного кабальеро в это самое мгновение валялся на кровати и предвкушал, как ее жемчужные зубки будут кромсать буженину.
Я закрыла дверь и велела мечтательнице подвинуться. Чувствовала я себя богиней любви, которая одним движением брови соединяет влюбленные сердца.
— Ну что там у тебя? — зевнула Агнешка. — Развелись? — Нет. Господарь потребовал отступного.
— А ты?
— А я не дала.
— Скареда!
— Я ему то же самое сказала.
