— Ляля?
Картинка начала складываться по новой. Ляля — самое информированное существо во всем приказе, она все про всех знает, ведет переписку всех начальствующих чиновников, принимает и отправляет личную почту.
— Как она могла знать, что Мамаев из Вольска на свидание тайное отправится?
— Это хороший вопрос, — похвалил меня Крестовский. — Эльдар Давидович, будучи в Вольской губернии, получил письмо от некоей особы, в Мокошь-граде постоянно не проживающей, что несколько дней она пробудет в столице. Он примчался на встречу к возлюбленной, на которой выяснилось, что письма она не посылала, хотя свиданию с разлюбезным Эльдарушкой рада безмерно.
— А вы откуда про это знаете? — спросила я с подозрением. — Господин Мамаев говорил, что даже под пытками имя любезной не выдаст.
Крестовский скорбно вздохнул:
— Наш любвеобильный друг и ваш почти жених, Попович, вот уже полтора года тайно ухаживает за моей сестрой, Софьей Аристарховной. Она, в свою очередь, ухаживания эти принимает, но, потеряв голову не до конца, ставит в известность своего старшего брата и опекуна.
— А Эльдар не знает, что вы знаете?
— Ну, наверное, раз принялся огород городить с тайнами и клятвами. А может, дружбу нашу порушить не хочет, будучи уверенным, что в руке Софьи ему будет отказано.
Ага, значит, сестры ему для друга боевого жалко. Хотя если бы у меня была сестра, я б ее тоже Мамаеву не доверила, вот Зорину, например, с удовольствием. Да что там сестру, я б и маменьку свою Ивану Ивановичу вручила бы у алтаря без сомнений. Потому что он мужчина надежный и со всех сторон положительный.
— Так, получается, Софью Аристарховну нам охранять надобно?
Шеф покачал головой:
— Она в Остерайхе, в тамошнем магическом университете учится, а уж там, поверьте, ни один паук-убийца появиться не сможет.
Картинка в голове сложилась полностью, ну почти. Кроме того, что, как я знала, Ляля особо одаренной магичкой не была, остальное сходилось одно к одному.
— Шеф, а когда вы Ольгу Петровну подозревать начали?
— После второго убийства, а особенно после того, как вас, Попович, на каретном дворе лягнула отравленная лошадь. Заметьте, раскрыли вы господину обер-полицмейстеру свои фальшивые с Мамаевым отношения, и сразу же вас покарали.
— Очень неженский способ мщения она выбрала, — задумчиво проговорила я. — Нам на курсах говорили, что до физической расправы дамы редко опускаются, все больше полагаясь на яды или револьвер.
— Так вас бы и отравили, кабы не Бесник. Врач, который вас пользовал, сообщил мне, что ожоговые следы на спине вашей сильным ядом были оставлены. Скорее всего, на вас накинули ткань, пропитанную каким-то веществом. Вас бы отключили, что, собственно, и проделали, оттащили бы в угол каретного двора, куда обычно никто не заглядывает, да и оставили там. А наутро, скорее всего, по запаху, кто-нибудь из работников обнаружил бы на территории чародейского приказа ваш полуразложившийся труп.
Меня замутило. Получается, Бесник меня от страшной смерти спас.
— Тогда почему мы ее до сих пор не арестовали? Я Ольгу Петровну имею в виду.
— А здесь, Попович, вступают в силу законы не государевы, а интриги внутреннего двора. Господин Петухов — ставленник боярина Еськова, который к нашему приказу недружелюбен. И если мы без твердокаменных оснований семейство обер-полицмейстера потревожить посмеем, неприятности будут не только у нас, но и…
— Нашего боярина как прозывают? — быстро спросила я. — Нас же кто-то в верхах тоже поддерживает?
Крестовский с улыбкой покачал головой:
— Быстро соображаете, Попович, хвалю. Но в эти дела вам точно совать ваш носик не стоит.
Я потерла переносицу, зачесавшуюся после «носика»:
— Погодите. Да я же его портрет в газете видела, ну, того господина, с которым вы в борделе беседовать изволили. Поясной портрет, в мундире еще, кавалер четырех орденов и петлица… Точно! — Я хлопнула в ладоши.
— Тсс… — шеф взял меня за руки. — Не стоит произносить таких имен просто так…
Меня опять повело. Да что ж это творится? Что у него за феромоны такие?!
— Слушайте, — возбужденно продолжило начальство. — Мы собрали уже все необходимые доказательства. Арест Ольги Петровны Петуховой будет произведен на рассвете и уже к вечеру у нас будет полная картина убийств. Мы играем наверняка.
Дверь, через которую меня выводил Крестовский, открылась. На крыльце появилась внушительная бабища с лоханью наперевес.
— Кто тут шляется? — спросила она грозно и перехватила лохань, в которой плюхалось нечто неаппетитное.
Мы вскочили с табуретов и выбежали через калитку, как парочка нашкодивших подростков. Улочка, где мы очутились, была тишайшей, шеф уверенно
