и готова была что угодно сделать, чтоб соперницу с дороги убрать. Да и вся эта комбинация с Эльдаровыми пассиями — целиком ее идея.
Сдается мне, что кого-то в этой комнате не долечили, очень уж рассказ барышни Петуховой бред сумасшедшего напоминал. И это вовсе не в фигуральном смысле, а в конкретном, перекликался он с беседой моей с Дмитрием Уваровым.
— А когда ты паук, стало быть, он решает, как развлекаться?
Александра Андреевна улыбнулась:
— Паук, а точнее, паучиха, — это древняя неклюдская богиня. Сейчас-то эти дикари ее демоном считают, но когда-то поклонялись. Она наш мир и потусторонний сшивала нитями посередине бесконечности… Ах, какую она дает силу, когда я становлюсь ею! Знаешь, когда она научилась выбираться в наш мир в теле Палюли…
— Кто в Мясоедском квартале нищих убивал? — перебила я напевный рассказ. — Ты или Палюля?
Мы говорили о страшных вещах, а Сашенька улыбнулась с оттенком мечтательности, отчего я почувствовала подступающую дурноту.
— Нищих — он и каких-то девок подзаборных числом три. А потом я об этом узнала. Хотела уже батюшке про то донести, не лично, конечно, а посланием анонимным, дело бы вышло громкое, для службы его полезное, а для чародейского приказа — щелчок по лбу. Но неклюд мне попробовать предложил, и я согласилась.
— Что попробовать?
— В нее превратиться, в богиню, в неназванную. Сказал, силу мне это великую чародейскую даст, так что я смогу своими силами за Митеньку отомстить. Я же первый раз в церкви перекинулась. Боялась страшно, Палюля на стене мне ее нарисовал, чтоб ничего не отвлекало. Да даже изображение ее огромной силой обладает! Я сквозь него и уйти вчера смогла, и даже потом с тобою беседовать. А я боялась раньше…
— Погоди, — я опять перебила, собирая только факты, потому что уже полна была сочувствием к душегубице, а это могло делу только помешать, да и неправильно это. — А как же Ляля, то есть личина ее? Ты пришла в приказ, когда Уваров там еще служил, и после его ареста продолжала.
— А это Митенька придумал, — сказала девушка, — мы видеться хотели ежечасно, ежесекундно, а у нас не получалось. У него — приказ, у меня — родители и приличия. Вот он и предложил мне батюшкиной племянницей представиться. Домашние, зная мое слабое здоровье, думали, что я целыми днями в постели провожу или у лекарей. Да мы с ними и так только за ужином за столом встречались. Вот и не узнал никто, кроме нас с Митенькой. А когда его арестовали, я по привычке в приказ ходить стала, чтоб не выть дома в одиночестве, да думала, как мне за Митеньку отомстить поганым чародеям.
— Их-то вина в чем? В том, что арестовали, а не позволили людей дальше убивать?
Она на меня посмотрела, как на дурочку умалишенную, и быстро спросила:
— Почему твои чардеи в коридоре остались?
— Они тебя опасаются.
— А тебя им, значит, не жалко?
Вопрос я проигнорировала, барышня Петухова продолжила напирать:
— Они подлые людишки, начальнички твои: и Мамайка, и Ванька, и Крест — переступят через тебя и не обернутся. Уж насколько Митенька предан им был, дружбе их воинской, и его не пожалели. Ну, оступился, ошибся, ну так помочь надо, направить…
— Подожди, ты пришла в приказ ради вашей с Митенькой любви, а потом на Мамаева перекинулась? Что-то не сходится!
— Это не я! — вскрикнула Саша. — Я же тебе объясняла уже, Ляле Эльдарушка по нраву пришелся, она всех его любовниц извести решила. Актриска Штольц письмо на адрес присутствия написала, Ляля его прочла, вот все и получилось. И Бричкина эта тоже…
«А ведь она сумасшедшая, — подумала я. — Может, многоличности ее Уваров себе и забрал, но благости не прибавил. Ну не может нормальный человек считать белое черным, а черное белым, не может называть убийства ошибками. Или она местью свое чувство вины вглубь загнала? Ведь не прими Дмитрий на себя ее душевную хворь, не сошел бы он с ума, не закончил бы в скорбном доме. Да и, полноте, она же свои личины кем-то другим считает. Это не я — это Ляля! Точно не долечил! А скорее даже не вылечил, а сам ту хворь подхватил».
— Эх, делу время, потехе час. — Александра Андреевна поднялась с диванчика и подошла к окну. — Обложили вы меня, сыскарики, со всех сторон. — Она отодвинула штору и выглянула наружу. — Пора и мне вас потревожить…
Мне стало любопытно, что она там высматривает, поэтому я и сама подошла к окну, поглядеть.
— Внизу выгребная яма, — задумчиво проговорила Сашенька. — Вчера, когда я наконец твои следы в «Саду наслаждений» обнаружила да выяснила, что это не ты в нумерах в чиновничьем мундирчике клиентов принимаешь, пришла мне в голову замечательная идея. Здесь тебе, Попович, самое место, со всей твоей провинциальностью и гонором немереным.
Я дернулась в сторону, но она схватила меня за запястья:
— Когда метаморф чью-то личину на себя примеряет, он и часть способностей исходной личности использовать может.
Я заорала.
— Не услышат! На двери руны тишины намалеваны!
Подсечка, удар, толчок, и вот я, испуганная и потерявшая всякую уверенность, уже переваливаюсь через подоконник, смотрю то на яму, полную
