кажется, никого не было – и решила рискнуть.
Дверь распахнулась сразу. В коридоре было пусто, но слышались приближающиеся, тревожные мужские голоса. Каменные медведи, не дожидаясь прикосновения, повернули к ней головы, признавая в женщине свою королеву и повелительницу.
– Мне нужна помощь, – сказала Полина. – Заходите.
Ее мужа несли за ней, а она шагала по коридору тайного хода. Смотрела в окошки – и видела, как рыщут по дворцу берманы с факелами, как перекликаются они, как ищут Демьяна, чтобы убить. Наверняка уже наведались и в их покои – а может, и ждут там до сих пор. И Пол, подумав, заглянула в одну из комнат с оружием, взяла ружье, патроны, повесила на голую спину, через целое плечо.
Принцесса открыла тайную дверь в королевские покои, оглянулась, прислушалась. Никого? Прошлась по комнатам, заперла распахнутую дверь на засов и только потом вернулась к спальне. Каменный медведь послушно занес Демьяна в ванную – и Поля горько усмехнулась, глядя на лепестки цветов на полу и мягкие полотенца. Ее мужа держали, а Полина стояла рядом и обмывала его и себя, и руки ее дрожали. Потом вытирала, глядя на раны, которые уже почти затянулись. Ее собственные еще исходили кровью, и Пол перевязала плечо полотенцем и велела отнести Демьяна в кровать.
В дверь заколотили.
– Держите дверь, – приказала она. Огляделась, и взгляд ее упал на свадебное платье. Красное на красном – разве будет видно?
Кое-как натянула на себя. Спина осталась голой – пуговицы было никак не застегнуть. И пошла к выходу.
Стоявшие в коридоре берманы рычали почище диких зверей. И рев этот стал еще громче, когда распахнулись двери и на пороге показалась молодая иноземка, целящаяся в них из ружья. За ней молча возвышались два каменных медведя, а она сама выглядела так страшно, будто ее таскал по кустам зверь – великолепное платье, расходящееся на плечах, исцарапанное лицо, искусанные губы. Но взгляд голубых глаз был жесткий, непримиримый.
– Зачем вы пришли? – спросила она хрипло.
Вперед вышел недавний противник ее мужа, Ольрен, со сломанной рукой.
– За взбесившимся берманом, женщина, – низко сказал он. – Не стой у нас на пути. Заразу нужно уничтожать сразу, иначе будет горе.
– Я ваша королева, – горло болело и сжималось, и она буквально выдавливала из себя слова. – И я приказываю вам уйти!
– Ты не королева, пока не завершился обряд, – покачал головой берман. – А он бы не смог.
– Смог, – ровно проговорила Полина, ощущая, как по-новому смотрят на нее мужчины и как в глазах их появляется понимание и жалость. – Как там в ваших дурацких традициях? Считайте, – она нервно засмеялась, – три раза взошел на мое ложе, как и положено. Так что уходите. Вы не пройдете дальше. Не пройдете! – отчеканила она, когда Ольрен, не поверив, двинулся вперед. И выстрелила – мужчина упал, схватившись за ногу.
– Трусы! – крикнула она зло. – Слабаки! Он все еще ваш король! Решили воспользоваться шансом взять корону? Он все равно всех вас победил – так дайте ему вылечиться!
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, Полина, – сказал Хиль Свенсен, мрачный, с залегшими тенями на лице. – От бешенства нет излечения. Зараженный умирает максимум за две недели. И счастье, если он не успевает поранить кого-то еще. Когда-то целые кланы вымирали из-за одного бешеного.
– И ты, Свенсен, – с нервным смехом проговорила Полина. Дернула ружьем в сторону попытавшегося приблизиться к ней тишком бермана и снова выстрелила – еще один оказался на полу. – Ты, ты, друг его! А где же Леверхофт? Тоже пришел сюда убивать?
Она увидела из-за спин мужчин второго друга Демьяна и презрительно скривила губы.
– Убирайтесь! – крикнула королева. – У меня достаточно патронов и есть защитники. Я не позволю вам убить его. Дайте мне быть с ним до конца. Это мое право!
Голос ее дрожал от гнева, и тонким хрустким льдом покрывался каменный коридор, пробираясь по ногам мужчин вверх – и перед мощью ярости красной принцессы берманы склоняли головы и отступали.
– Убирайтесь! – кричала она им вслед. – Пошли вон! Трусы!
И только когда коридор опустел, она позволила себе слабость. С трудом разжала сведенные судорогой пальцы, выпуская ружье, и сползла по двери вниз. Посмотрела на пятна крови на полу – подстреленным помогли уйти остальные мужчины, – и Полину затрясло от запоздало нахлынувшего страха. Отстояла. Справилась. Надолго ли?
– Все, – сказала она себе тихо, проводя дрожащей рукой по саднящему, вспотевшему от пережитого затылку, – вставай. Вставай!
Голос ее покатился эхом по коридору, вернулся – слабый, жалкий, – и она разозлилась, поднялась рывком, остро чувствуя свое одиночество. Чужой замок-скала смотрел на нее темными провалами окон, тянул сквозняком по каменным плитам длинного коридора, давил тяжелыми сводами, словно испытывая, сколько еще сил осталось у иноземки, на сколько ее хватит.
Поля вернулась в брачные покои – и ей показалось, что даже свет стал тусклее, глуше; и невыносимо тихо было там и холодно, как в склепе. Голова кружилась, и принцесса то и дело хваталась за стены и за мебель, чтобы не упасть. Велела стражам охранять дверь, доковыляла до кровати, на мгновение заледенела от ужаса – ударила в сердце мысль, что Демьян уже не дышит, – но под прижатой в панике ладонью тело мужа было обжигающе горячим, и в груди его билось часто и быстро, и у Полины даже ноги ослабели от облегчения. Она схватила телефон, включила его и лихорадочно, не попадая по
