Игорь Иванович ждал в машине на условленном месте. Открылось Зеркало, оттуда, пошатываясь, вышла бледная женщина, тут же согнулась – ее рвало. Он выскочил, подхватил супругу Хиля, глядя на переход – но тот закрывался, и Дробжек видно не было. Тут же набрал Свенсена.
– Тарья у меня, создавайте Зеркало! Дробжек осталась там.
Раздались звуки выстрелов, и он выругался.
– Не дергайся, сейчас вышлю отряд! – крикнул ему Свенсен.
– Некогда ждать, – огрызнулся Стрелковский. Дождался, пока сформируется тонкое серебро портала, и, поддерживая женщину, отправил ее к мужу. Сам же открыл багажник, быстро вооружился, взял короткий автомат и пошел выручать свою Дробжек.
Только бы она была жива.
Через несколько секунд в ворота дома Свенсенов врезалась машина. Створки погнулись, перекосились, раздался оглушительный взрыв – и охранники попадали на землю. Чуть в стороне от ворот через забор перепрыгнул мужчина c коротким автоматом и начал безжалостно и точно расстреливать солдат, пытающихся подняться после взрыва. Люди кричали, пытались отползать, стреляли в ответ, но пули отскакивали от его щитов, те дрожали и становились видимыми, и сколько они выдержат – было непонятно.
Сверху раздавались грохот и крики. Игорь пригнулся, оглядел периметр – живых вокруг не было – и шагнул в дом. Там начал подниматься по лестнице, стреляя по всему, что двигалось. Сзади кричал кто-то из прибежавших с другой стороны двора, снова свистели пули, у ворот прогремел еще один взрыв – то ли машина догорала, то ли отряд Свенсена прорывался во двор. Точно, прорывался – краем глаза он увидел прыгающих через забор спецназовцев. Теперь не надо думать о том, как прикрыть спину.
Игорь двигался наверх. Сознание словно отключилось, вернувшись в те времена, когда он карал предателей за свою королеву, – тогда он действовал так же бесчувственно, механически. Убийца в нем никуда не делся, оказывается.
Грохот вокруг стоял невыносимый – сверху кинули гранату, Стрелковский успел отпрыгнуть назад, но все равно взрывом смело, оглушило, протащило по лестнице вниз, на второй этаж; если бы не щит, поставленный придворным магом, уже подыхал бы тут. Но защита сработала, истончившись до невидимости. Сверху кричали, лестница загорелась, пошел едкий дым, и, к его счастью, видимость стала совсем никакой. Игорь поднялся, потряс головой и снова, по кромке пылающей лестницы, давясь дымом, побежал наверх, стреляя. Затормозил у открытых дверей, прыгнул на лихорадочно перезаряжающего пистолет охранника-человека, вывернул ему руку, сломал шею и откинул того в сторону.
В спальне загнанная в угол Дробжек отмахивалась от двух разозленных берманов покореженным табуретом, чуть в стороне стоял еще один, видимо, маг. Капитан, пригнувшись в обманном движении, с треском вломила одному из нападавших, тот покачнулся и упал. Стрелковский не видел, в каком состоянии ее щиты, поэтому стрелять во второго нападающего не решился – зато выстрелили в него, и пуля опалила ему шею, просвистев мимо, а вторая больно ужалила в плечо.
Дробжек с тревогой глянула на Игоря и отвлеклась, выставляя щит еще и на него, – и этим воспользовался маг, ударив северянку чем-то электрическим, мощным. Ее защита лопнула, и Игорь рванул туда – потому что маг опять двигал пальцами, на которых потрескивали голубоватые искры. Второй берман чуть сдвинулся в сторону, чтобы не мешать, – на него-то и прыгнул Стрелковский, долбанул локтем в висок, коленом в живот и ботинком по голени и получил в ответ такой удар под дых, что в глазах потемнело. Но увернулся от очередного удара, подсек противника, заваливая на пол, – пусть берман был мощнее, Игорь оказался умелее.
В мага, пытающегося кастовать, Дробжек метнула табурет, но тот скользнул по щитам и с грохотом упал на пол. Люджина спешно выставила руки вперед, видимо, пытаясь поправить свою защиту. Но не успела – в нее снова полетел разряд. И Игорь, двинув ногой в лицо пытающегося подняться бермана, успел нырнуть под этот разряд, почувствовал на мгновение, как онемевает почему-то левая сторона, а потом и все тело, – и затрясся. Боль была такая, будто его кипятком ошпарили, а затем о камень приложили. Окружающее поплыло и потухло.
– Ах ты ж сука, – сказала капитан измученно, вдохнула глубоко, прикрыла глаза и ударила Тараном, нарушая первую заповедь боевого мага – не тратить силы организма, если резерв исчерпан. Щиты соперника смялись, сам он отлетел к стене, да так и остался лежать там. Сразу потянуло в мышцах, выкрутило суставы: не имея возможности брать энергию из резерва, дар брал ее из тела, и организм спешно перерабатывал жир и мышцы в тепловую энергию, освобождал печень от гликогена. Моментально осунулось лицо, набухли вены на руках, закрутило в желудке и в горло плеснуло желчью.
Люджина села рядом с начальником, ощупала его. Пульс не чувствовался. Расстегнула рубашку: вся грудь Стрелковского была в красных ветвистых ожогах, и рукав пропитывался кровью. Целителем капитан была, прямо скажем, слабеньким, но сердце заводить их учили – и она снова потянула энергию из своего тела, сконцентрировала ее на кончиках пальцев и, чувствуя, как болезненно сокращаются мышцы, упрямо вытягивая внутренний резерв, ударила. Сердце молчало, и она повторила. Снова и снова, ощущая, как начинает кружиться голова, а в горле течет кровь из лопающихся сосудов.
Снизу раздавались выстрелы, крики, но она не обращала на них внимания. Шептала: «Не отпущу!» Ругалась и сглатывала свою кровь. И раз за разом давила на грудь, пытаясь завести сердце, делала короткие передышки. И снова била разрядами – до черных точек в глазах. Стрелковского выгибало, потряхивало, но сердце его молчало.
На одной из попыток – десятой? двадцатой? – когда руки у северянки уже посинели и истончились, он выгнулся, захрипел, сжимая кулаки, – и задышал со страшным свистом, как будто у него была дыра в гортани.
