эшелон был вообще сказкой. В нём перевозилось 16 счетверённых зенитных установок «Флак-38» и четыре мощных 7,5-см «Флак-264(и)». Мощными они, конечно, были по сравнению с 20-мм автоматами, но проигрывали столь ненавистным мне 88-мм зенитным пушкам, которые могли поразить даже танк КВ. Сказкой были, конечно, не четыре итальянские зенитные пушки, а счетверённые «Флаквирлинги». Они были очень скорострельны, и уж если в прицел попадал самолёт, то через несколько минут части тела пилота можно было собирать на земле.
Борзилов по-хитрому распорядился добычей – 32 зенитки «Флак-30» он оставил в созданных опорных пунктах, а остальные установил на железнодорожные платформы, сформировав четыре зенитных поезда. После эффективных действий блиндобронепоездов генерал стал энтузиастом мобильной железнодорожной войны. Только сердце генерала бронетанковых войск не выносило добавки «блиндо», и он всегда называл это чудо, собранное, можно сказать, на коленке – гибридными бронепоездами. А теперь у него появились гибридные зенитные поезда. Можно сколько угодно смеяться над такой самодеятельностью, но, по словам Борзилова, немецкие пилоты стали бояться наших поездов. Массированных налётов не устраивали, а действовали, как шакалы, – выскочат из-за тучи, произведут неприцельное бомбометание или обстреляют поезд из пулемёта и тут же улетают подальше, чтобы не попасть под смертоносный ливень, который извергают счетверённые «флаки». Если раньше немцы бомбили наши гибридные бронепоезда аккуратно, чтобы особо не повредить железнодорожную насыпь, то теперь их тактика изменилась. Заметив поезд, немецкие самолёты залетают вперёд и уже там, недоступные для зенитного огня, подвергают железнодорожное полотно бомбовым ударам. Теперь по железной дороге даже в светлое время суток двигаться стало более-менее безопасно, но приходилось часто останавливаться для ремонта путей. Расход боеприпасов для «флаков» был сумасшедшим, но, как доложил Борзилов, на недельку захваченных у немцев выстрелов к 20-мм зениткам хватит.
Так что дела в дивизии Борзилова обстояли неплохо. Даже извечная проблема нехватки квалифицированных специалистов ушла после начала дивизией наступления. Сами немцы обеспечили дивизию необходимыми опытными кадрами, не говоря уже о рядовых красноармейцах. Как и в нашем случае, рейдовая группа в ходе боёв за Элк натолкнулась на лагерь военнопленных. К счастью, охрана разбежалась, и жертв удалось избежать. Вот среди этих озлобленных против немцев людей удалось набрать расчёты для зенитных пушек, трёх сапёрных батальонов и четырёх рот пехотной поддержки. Кроме этого, красноармейцев хватило, чтобы довести до штатной численности два мотострелковых батальона. Среди освобождённых из плена было несколько старших командиров и даже два генерала. Одного из них я встречал в Москве и слышал о нём много отзывов как об очень грамотном военном инженере, это был генерал-лейтенант инженерных войск, доктор военных наук Дмитрий Михайлович Карбышев. Теперь он у Борзилова занимался контролем оборудования оборонительных позиций в опорных пунктах. Вот какими кадрами обзавёлся Борзилов, и всё это благодаря тому, что дивизия перешла к решительным действиям, а не сидела в своей лесной берлоге, тупо выполняя приказ о блокировании железной дороги в Сокулки.
Генерал Борзилов, почувствовав вкус побед, преобразился. Теперь это был не генерал, тупо выполняющий приказ без всякой искорки инициативы, а истинный военачальник с иногда нелогическими ходами, но которые в конечном итоге приводили к победе. Вот и сейчас он меня просто озадачил, предложив провести рейд в Восточную Пруссию. Я даже воскликнул:
– На кой черт тебе это нужно? Забыл судьбу армии Самсонова в Первую мировую войну? Они тоже пытались наступать на Восточную Пруссию, и где теперь те солдаты? А я знаю – заросли их могилы чертополохом! А у армии Самсонова силы были не чета твоим!
– Да знаю я всё это, Юрий Филиппович! И наступать сплошным фронтом не собираюсь. Предлагаю силами гибридных и зенитных поездов провести рейд в сердце немецкого милитаризма. Постреляем из пушки по Кёнигсбергу и обратно, под бок наших узлов обороны.
– Ну, ты даешь, генерал, – постреляем по Кёнигсбергу! Да вас ближе чем на сто километров к этой цитадели не подпустят!
– А нам и не надо ближе, мы и с сотни километров по этому гнойнику можем вдарить. Суперпушку мы у немцев захватили, на станции, расположенной между Элком и Ожишем, «Дора» называется. Это уникальное сверхтяжёлое железнодорожное орудие фирмы «Купп», калибра 807 мм. Один снаряд у него весит 7000 килограммов, таких снарядов мы захватили 27 штук.
– Охренеть, один снаряд семь тонн! Сколько же сама пушка весит?
– Такой же вопрос я задал главному канониру, которого мы взяли в плен вместе со всем расчётом этой пушки, он сказал, что 1350 тонн в собранном состоянии. А общая длина орудия, когда его соберёшь и подготовишь к стрельбе, пятьдесят метров, скорострельность два выстрела в час.
– Да… всё-таки чудаки немцы! Вместо того чтобы наклепать танки, которых хватило бы на целый полк, сделали такую дуру.
– Я тоже думаю, что они кретины, но их кретинизм нужно использовать себе на пользу. Долбануть из этой дуры по Кёнигсбергу, пусть их домохозяйки испытают то же, что советские люди в первые часы войны. Когда бомбы падали на мирные кварталы наших городов.
– Согласен с тобой, генерал, но ты сам же говоришь, что эту пушку нужно собирать. Потом, баллистика у неё наверняка специфическая. И даже для опытного артиллериста на таком расстоянии будет проблемой попасть из такой пушки даже в крупный населённый пункт. Это если твои ребята смогут её собрать и зарядить.
– Так для этого пленные немцы есть – зря, что ли, мы их кормим и нормально содержим. Не будут выполнять приказы, я на их охрану поставлю тех, кто прошёл через фашистский плен – они помнят отношение к ним охранников и быстро научат этих немцев любить СССР.
Идея Борзилова, сначала показавшаяся бредом, начинала мне нравиться. Если даже и не удастся эта безумная идея с обстрелом Кёнигсберга, то железнодорожный рейд всё равно принесёт большую пользу. Совершенно точно можно будет не ждать появления немецких дивизий с севера. Вся группа армий «Север» будет гоняться за блиндобронепоездами. В конце разговора я согласился с доводами генерала и дал добро на проведение операции
