пояса, и для разведки, и для снабжения продуктами питания моих ребят. Вот поэтому я и согласился с Ежи устроить приём для местного бомонда.
А приём, с моей точки зрения, был шикарен – шампанское лилось рекой, столы были уставлены различными экзотическими блюдами, которые я и не пробовал ни разу. Да что там я, даже такой гастроном, как Шерхан, по его словам, и не подозревал, что существуют такие продукты, как устрицы или бананы. Про ананасы или рябчиков Наиль слышал и даже сам любил повторять стишок про буржуев, но вот про остальные изыски буржуинов он даже и не подозревал. Злился страшно на этих кровопийц, которые даже во время войны так жируют. Пришлось провести с ним беседу о политкорректности и дипломатии. Но выражаться матом о предстоящем сборище буржуинов он перестал только после того, как я разрешил часть блюд перенести в нашу пристройку и там устроить пиршество спецгруппы во славу советского оружия.
После начала приёма я, наверное, не меньше часа слушал трескотню сидевшего рядом Ежи. Это он переводил хвалебные речи вельможных панов в мой адрес. И только после этого политеса, в курилке, начался деловой разговор. Во всех этих беседах разговор крутился вокруг одной темы – как долго русские солдаты будут находиться в Варшаве. Если убрать дипломатический туман, то мне предлагалось быстрее убираться из столицы Польши. Да и желательно, чтобы, надавав тевтонам по сусалам, русские ушли бы и из ранее оккупированных польских земель. Я, конечно, улыбался, отшучивался и вёл свою хитрую игру с поляками.
Мы ещё с Пителиным, когда мечтали овладеть Варшавой, долго думали, как нам потом обороняться. Ясно было, что немцы бросят на восстановление статус-кво все свои резервы, и вполне вероятно, что самые опытные, хорошо обученные дивизии. По сравнению с нашими необученными ребятами сущих монстров. С такими драться в уличных боях безумие, и это можно допускать только в агитках, но не в реальных боевых действиях. Ведь на самом деле исход схватки во многом зависит от опыта и умения, а не от готовности умереть, но не отступить. В городском бою опытного противника можно ожидать с любой стороны. Можешь сидеть хоть за метровой бетонной стеной и пулять по неясным силуэтам, а немец вылезет из канализационного колодца и забросает тебя гранатами. Или погонит на твой пулемёт толпу женщин и детей, и пока молодой пацан будет мучиться, что же ему делать, опытный фашист зайдёт ему в тыл и разрядит свой шмайсер в спину наивного романтика. Вот мы и решили с моим начальником штаба, что подразделения армии будут встречать немцев в окопах с минными полями перед ними. А позади будут располагаться гаубичные артполки РГК. В нашем случае классическое расположение подразделений было предпочтительнее, чем бардак, который можно было ожидать во время уличных боёв.
Наконец я дал уговорить себя вывести подразделения советской армии из столицы Польши, но взамен добился обещания всемерно помогать русским войскам в обороне против германцев. А ещё поляки согласились с тем, что мы проведём военный парад на Рыночной площади Старого города. Обещали что отряды Армии Крайовы обеспечат порядок как во время парада, так и после ухода русской армии. Одним словом, тыл у 10-й армии будет надёжно прикрыт от действий диверсантов и рейдов сил специального назначения, вроде полка «Бранденбург 800», батальона «Нахтигаль» и прочей мерзости.
Вот после этой встречи с поляками я по-настоящему взялся за организацию парада. А дел было много и трудностей тоже. Главная проблема заключалась в нехватке людей и техники для проведения масштабного парада, который бы смотрелся внушительно в большом зале кинотеатра. Ведь мало- мальски боеспособные подразделения были выведены из города и занимались оборудованием опорных пунктов вокруг Варшавы. Поляки в этом активно помогали – практически вся строительная техника, имеющаяся в столичном регионе, работала над возведением укрепрайонов. И оплачивали их работу варшавские банки. Вторая проблема была связана с опасностью воздушной бомбардировки во время парада.
Когда поздней ночью в пригород Варшавы прибыли бронепоезд и штабной эшелон, я после непродолжительного разговора с Пителиным направился сразу же в радиоузел. Переговоры с различными службами штаба фронта заняли не меньше часа, но я всё-таки выбил обещание помочь армии авиацией. На аэродром дивизии Черных, расположенный в районе Червоного бора, должны были прилететь целых два истребительных полка. Для меня было удивительным, как, в общем-то, легко удалось договориться о немыслимом. Ведь раньше каждый истребитель, а тем более новейших моделей, ценился на вес золота, и даже такой человек, как генерал армии Жуков, с большим трудом нашёл возможность выделить армии всего лишь одну эскадрилью МиГов. Так что, получается, оценили наверху действия 10-й армии. И теперь даже на уровне штаба фронта готовы выделить 10-й армии всё что угодно. Ещё бы, ведь, как я выяснил в процессе разговоров с генералами штаба фронта, активность немцев резко снизилась. Уже не стоял вопрос об окружении Минской группировки, а готовилось крупное контрнаступление, целью которого было взятие Гродно и Барановичей. А если удастся взять Барановичи, то немцы однозначно побегут из Слонима, и Белостокский котёл канет в Лету. Связался я и с генералом Борзиловым. Оперативное положение было очень тяжёлым, к постоянным бомбардировкам добавились и наземные атаки немцев на опорные пункты дивизии в Элке и Ожише. Железная дорога в Восточную Пруссию, где действовали зенитные и блиндобронепоезда, была перерезана. Связи с ними не было, и генерал не знал, продолжается ли обстрел Кёнигсберга из пушки «Дора». Приказа на прекращение артиллерийского обстрела Кёнигсберга и отход группировки он не давал.
Несмотря на плохие известия, которые сообщил мне Борзилов, я вышел из узла связи в целом довольный. Пускай у Борзилова трудно, и немцы жмут, но кому сейчас легко, а генерал человек опытный и в конечном счёте сможет удержать ситуацию под контролем несколько дней. А потом мы проведём парад, и фашисты все свои силы уже бросят на нас. Не потерпят они такой наглости и дерзости от, казалось бы, уже разбитых русских. Вот тогда нам будет тяжело, а ребята Борзилова смогут хоть немного передохнуть. Так что всё нормально – на войне, как на войне. А вот твёрдое обещание в течение суток выделить армии два полка истребителей очень радовало. Это уже было похоже не на войну, а на праздник – на раздачу Дедом Морозом чудесных подарков. Очень мне это обещание командующего фронтом подняло настроение. А ещё то, что пока я ожидал сеансов связи, меня осенило, какими же силами, не ослабляя обороны, провести достойный парад. Даже если прошагают уже сформированные маршевые роты и, допустим, тягачи протащат несколько
