поддерживает связь. В радиозале должен лежать журнал с записями. Тот человек, с которым он…
– Южанин? – перебил я.
Она мгновенно развернулась на ступеньке:
– Ты что-то знаешь о нем?!
Луч фонарика уперся мне в лицо, я заслонился ладонью, а после раскашлялся, прижав кулак ко рту.
– Говори, Анри!
– Ничего о нем не знаю. Его упоминали, когда я подслушивал разговор в поезде.
– И все? – она выглядела разочарованной. – Точно?
– Точно. Не свети мне в лицо и не стой посреди лестницы, здесь нас видно и сверху, и снизу.
Опомнившись, девушка зашагала дальше. Достигнув гранитной площадки, мы повернули на следующий пролет, я поравнялся с Электрой, заговорил:
– Получается, ты все знаешь про меня. Про Генри с Джейн, про дело с Выставкой, знаешь, как мы встряли в него… Хорошо, а знаешь, что это? – Я сунул ей под нос револьвер, повернув так, чтобы была видна рукоять с буквой.
– В смысле? – не поняла она.
– Что означает эта буква? Есть еще второй, и на нем другая – «S». «S» и «H»… чьи это инициалы?
– Понятия не имею. Да ты о чем вообще, Анри… в смысле, Алек?
Я убрал револьвер обратно в кобуру.
– Ни о чем. Ты работаешь на Мессию, так?
Она лишь хмыкнула в ответ. Двигалась Электра быстро и легко, бесшумно шагала по ступеням. Лестница привела нас в изгибающийся пологой спиралью коридор с закрытыми дверями – и тут меня снова накрыло ощущение чужого взгляда. Смотрели будто исподтишка, но пристально и недобро. Откуда-то сбоку… Выхватив револьвер, я повернулся. Нет – слева! – я крутанулся в другую сторону, потом встал лицом к лестнице, а когда сделал еще один оборот вокруг оси, увидел, что Заяц с Электрой удивленно глядят на меня и что в руке у девушки пистолет.
– В чем дело? – спросила она. – Ты чего крутишься, как флюгер на ветру?
– По-моему… – растерянно пробормотал я, осознав, что ощущение направленного на меня взгляда уже прошло. – Вот черт!
– Да в чем дело?
– У меня чувство, будто за нами наблюдают. Уже во второй раз. Сначала оно появилось перед тем, как ты спрыгнула с люстры, и я решил, что ощутил твой взгляд. Но теперь опять.
– Откуда наблюдают?
– Не знаю. Отовсюду. Прямо… будто прямо из воздуха. Только это уже прошло.
Она помолчала, подозрительно сощурившись, затем пожала плечами и опустила пистолет, но убирать его в кобуру не стала.
– Ладно, пугливый, дальше идем.
На полу коридора был ковер, а на стенах висели чучела – звериные головы. В свете фонаря тускло, мертво поблескивали глаза оленей, медведей, волков и лис. Когда мы зашагали прочь от лестницы, я снова заговорил:
– Ты – полевой агент Мессии. Хотя и очень молода для такой работы.
– Ты и сам-то не зрелый мужчина. А уж паренек твой… – Электра оглянулась на Зайца, который продолжал отмалчиваться.
– И еще не пойму, зачем использовать для подобного барышню.
– Я не барышня!
– А кто же?
– Девушка.
– Гм… Не вижу разницы.
– А она есть.
Я искоса пригляделся к ней.
– Да, извини, теперь вижу. Барышни – в кружевах и с веером. Ты – в коже и с ножом.
Она не ответила, я же кинул взгляд на Зайца. Необычно он себя вел: молчал, будто воды в рот набрал, даже не сопел. Внимательно слушал наш разговор, пристально глядел на новую знакомую, но не пытался участвовать в беседе, что для него было совсем не типично.
Мы шли мимо ряда одинаковых дверей, но почему-то Электра не пыталась заглянуть ни в одну из них. Было тихо и темно – никаких свидетельств того, что где-то поблизости есть люди. Ощущение тайного присутствия, чувство, будто за нами скрытно наблюдают, накатывало волнами, отчего меня каждый раз пробирало ознобом. Пару раз казалось, что слышу шорохи, – совсем близко, звучащие будто бы прямо в воздухе, как если бы за нами крался невидимка. Я крутил головой, оглядывался, водил из стороны в сторону стволом оружия – и никого, кроме двух своих спутников, не видел.
