Появившийся из теней в дальнем конце зала Кариб держал Зайца за шею, зажав рот и прижимая спиной к себе, душил.
Мой «люггер» лежал на столе, и я схватился за револьвер в кобуре, а Эли – за свой пистолет. Но достать оружие мы не успели, потому что от двери к нам скользнул мистер Чосер. Срез ствола на конце раскладной трости целился в нас.
– Не шевелись! – я схватил девушку за руку, не позволяя вытащить пистолет. – Это оружие.
– Что – трость?! – прошипела она, пытаясь оттолкнуть меня.
– С ее помощью он сбил аэроплан. А потом убил капитана нашего баркаса с другой стороны озера.
– Он знает, он знает! – хихикнул Чосер, останавливаясь перед нами. Голос был непривычно высоким, Вука говорил скороговоркой, идиотски улыбался – какой-то новый образ, этакий глупый опасный клоун. – Он все знает, наш маленький белобрысый дружок! Ой-ой, деточки мои, долго держать эту палочку на весу тяжеловато даже для моих стальных мышц, так что позвольте мне…
Опустив трость, Чосер выхватил из-под сюртука револьвер с серебряной буквой «S» на рукояти.
– Знакомая штучка? – пропищал человек-клоун.
Электра затихла и больше не пыталась достать пистолет. Кариб душил Зайца, тот вращал глазами, дергался и топал ногами по полу. Я с угрюмой ненавистью смотрел на Чосера – видеть оружие Джейн в его клешне было почти невыносимо.
– Знакомая? – повторил он все тем же дурашливым голосом.
Я молчал. Его лицо исказилось, как у капризного ребенка в приступе ярости. Вука даже немного присел, будто придавленный гневом, со стуком ударил тростью по полу и гаркнул на весь зал:
– Отвечай!!!
– Это оружие знакомо мне, – произнес я.
– Что нарисовано на рукояти?!
– Буква «S».
– И что она означает?
Эли внимательно слушала нас. Мистер Чосер смотрел на меня пронзительно, властно, губы его дергались, и я понимал: лишь короткое движение пальца, лежащего на спусковом крючке револьвера, отделяет меня от смерти – и движение это он уже готов совершить.
– Буквы – инициалы моего отца, – произнес я, тщательно подбирая слова. – Я не знаю, кем он был, потому что никогда не видел его. Отпусти ребенка.
Последние слова были обращены к человеку-кулаку, в объятиях которого хрипел Заяц. Глаза его закатились, тело обмякло. Убийца равнодушно смотрел на меня.
– Он сейчас умрет, – добавил я, стараясь игнорировать ствол, ходящий ходуном в руке мистера Чосера.
Кариб, отпихнув мальчишку, ударил его кулаком в затылок. С протяжным всхлипом тот засеменил вперед, кренясь все сильнее, и свалился у моих ног. Я наклонился было, чтобы помочь ему встать, но человек-лоза прокричал певуче:
– Руки за голову, руки за голову! А теперь повернитесь лицом к стене!
Кариб неторопливо достал из-под пиджака двуствольный обрез и тоже направил на нас. Мы развернулись спиной к убийцам, а сзади высокий голос все не умолкал:
– Вам в головы нацелены три ствола, два в руках нашего друга Кариба, а один в моей проворной быстрой руке. Не шевелитесь, если дорожите своей жизнью, молодые – такие молодые! – люди, ведь ваш шанс стать постарше висит на волоске… на крошечной волосинке, подобной нежному пушку на темени новорожденного.
Продолжая болтать что-то полубессмысленное, Вука подошел вплотную и принялся обыскивать меня. Ловкие, как у картежника, пальцы засновали по одежде, прикосновения их были неприятны, даже омерзительны. Чосер вытащил из кобуры револьвер – я лишился второй буквы инициалов – и отступил в сторону. Электра шепотом выругалась, когда человек-лоза занялся ею.
– А что это висит у тебя на груди под курткой? – снова заговорил Вука. – Милая, ты носишь на шнурке свисток… как странно. Святая Венера, между какими
– Ах ты, бледнолицый маньяк! – выдохнула Эли возмущенно. – Убери от меня свои потные грабли!
Развернувшись, она дала Чосеру звонкую оплеуху. Он тонко вскрикнул, отскочил – и сильно ткнул ее тростью в лоб. Ахнув, она села на пол, потом завалилась на спину.
– Ты! Не трожь ее! – неожиданно взревел Заяц, как оказалось, успевший прийти в себя и лишь изображавший обморок. Вскочив, он с кулаками бросился на Чосера, но не добежал – шагнувший к нам Кариб врезал ему стволами обреза по темени, и мальчишка опять растянулся на полу.
Эли села и помотала головой. Тяжело дышащий, раскрасневшийся Чосер переводил разъяренный взгляд с нее на меня.
– Насилие так возбуждает! – воскликнул он, но тут же мгновенно успокоился и добавил ласково: – Ты тоже что-нибудь предпримешь, мой мальчик?
