– Они прилетели, – сказала мама, – в Московский воздушный порт. Им осталось пройти таможенные процедуры, которые для подобных гостей вряд ли будут длительными… Короче говоря, Уолши сейчас направятся сюда. Может, уже направляются. От Воздушного порта до Выставки недалеко. Семья настоящих Уолшей вот-вот будет здесь.
Глава 6
ДЬЯВОЛЬСКАЯ МЕХАНИКА
1
Потянув на себя край одеяла, отец прикрыл глаза и слабо проговорил:
– Мне нужно подремать. Всего с полчаса, и сразу приду в себя. Потом решим, как предотвратить взрыв.
– Ты не придешь в себя так быстро, – возразила мама.
– Не совсем, но мне станет лучше. Не переживай, Джейн. В этом нет смысла, ты сама понимаешь.
– Я пытаюсь, – она поджала губы. – Алек, пригляди за отцом, мне нужно привести себя в порядок.
Когда она скрылась в ванной комнате, Генри уже спал. Не в силах оставаться на месте, я прошелся по номеру. Отодвинув занавеску, выглянул в темное окно, по которому расплывались дождевые капли, сорвал с головы и бросил на стол шляпку, едва не перевернув вазу с цветами. Собрался стянуть и платье, но решил, что пока рано.
Джейн вернулась из ванной посвежевшей и порозовевшей, прошла к кровати, посмотрела на отца и осторожно села сбоку.
– Думаешь, нам нужно возвратиться туда? – спросил я, кивнув в сторону купола.
Она провела ладонями по лицу, помассировала виски. Шелест дождя за окном стал громче, донесся отдаленный раскат грома. Мама вскинула голову, прислушиваясь, – мне тоже в первый миг почудилось, будто это не гром, а взрывы, – и беспокойно оглянулась на отца, не проснулся ли он.
Так и не дождавшись ответа, я направился в ванную. Сполоснул лицо, похлопал себя по щекам и вернулся. Генри спал. Джейн показала на кровать рядом, и я присел возле нее.
– Алек, – тихо сказала она. – Я не хочу возвращаться. Я хочу, чтобы мы покинули это место как можно быстрее. Наверное, ты разочарован во мне. Но я просто очень боюсь за вас, понимаешь? За Генри и за тебя… и за себя, конечно, тоже, но больше – за вас. Я вдруг поняла, что могу потерять вас. Это… ужасно. Если бы мы были обычными людьми, вызвали бы полицию. Но мы не можем, нас самих арестуют. К тому же он ранен.
Раскат грома прозвучал громче; вспышка молнии пробилась сквозь шторы, мигнул электрический светильник.
– Значит, хочешь бросить все и бежать, – сказал я. Какая-то смутная мысль шевельнулась в голове – пока еще не идея, а неявная догадка, намек на идею.
– Бежать – единственный вариант спастись. Я это понимаю, но не могу не думать о том, что если мы сбежим… Что тогда будет?
– Первое, – я загнул указательный палец, – судя по всему, погибнет очень много людей. Второе: мы вряд ли простим себе это. Третье: нас все равно будут искать.
– Будут искать? – эхом повторила мама.
– Конечно. Смотри: мы разыгрывали из себя ирландцев, которые вот-вот появятся…
– И они будут крайней удивлены…
– … Все будут крайне удивлены тем, что
– Во всем обвинят Брутмана. Британская агрессия и так далее.
– Да, вероятно. Но и про нас не забудут. Допросят кондукторов, служащих вокзала, носильщиков, сделают подробное описание нашей внешности. В конце концов, решат, что мы, как и Чосер с Карибом, помощники Брутмана в этом деле. Нас точно будут искать, Джейн. Значит, в Санкт-Петербург возвращаться нельзя. Про наш дом можно забыть, про «федота», про друзей, про Училище… про Петьку Сметанина.
– Уходить в бега, – сказала Джейн. – Навсегда.
– Вот именно.
В дверь постучали. В руках у мамы возник револьвер, а я вскочил. Сделав жест, чтобы она убрала оружие, подхватил шляпку со стола, нахлобучил на голову, подошел к двери, откашлялся и негромко спросил:
– Кто там?
– Господа желают чай?
– Не желают. – Я оглянулся на Джейн, на спящего отца и добавил: – Хотя давайте.
Поправив вуалетку, приоткрыл дверь и прижал палец к губам. Перед коридорным в синей ливрее стоял столик на колесиках, где были чай и тарелка с печеньем.
– Не заходите, я сама возьму. Папа спит, – открыв дверь шире, я принял у служащего поднос.
Он попятился, катя за собой столик, и я спросил:
