— Садись. Говори.
Он уселся напротив.
— Мне, это, мне нужно… Мне…
— Тебе.
— Мне надо…
— Тебе нужно.
— Мне… это… мне надо извести… ублюдка.
Тобиус поперхнулся молоком и вытер лицо рукой.
— Так-так. Извести ублюдка, говоришь? Какого именно?
— Этого. — Девушка коснулась ладонью своего живота.
— Так-так, — повторил маг, глядя на нее тяжелым взглядом. — Так-так.
— Вот.
Она положила на стол звякнувший мешочек.
— Тут…
— Что ты мне эту медь суешь? — прошипел он. — Как она спасет меня от Инвестигации? Да ты хоть понимаешь, что за одни разговоры про такое нас обоих возведут на костер?
Она молчала.
— И думать забудь, дурища! Пошла вон! И гроши свои забери!
Она схватила мешочек дрожащей рукой и бросилась к двери.
— А ну стой! — прошипел он сквозь зубы. — Вернись и сядь.
Она подчинилась. Тобиус посмотрел в круглое некрасивое лицо, на дорожки слез, которые девка попыталась украдкой вытереть, прежде чем сесть. Он смотрел на нее и думал, что выбора у него нет. Вот сейчас он погонит ее прочь, и она убежит, что дальше? А дальше она покалечится, пытаясь прервать беременность народными методами. А если и они не помогут, то найдет себе какую-нибудь ветку, перекинет через нее веревку и избавится от своей беды сама, избавившись попутно и от жизни.
— Рассказывай. Только без слез и соплей, быстро и правдиво. По дурости от деревенского красавца понесла?
— Нет. Снасиловали.
— Вот как… какой-то деревенский красавец?
— Почто вы на наших парней поклеп возводите? Они хорошие и честные, насильников нет, все на виду! Кабы кто узнал, то сразу бы обвенчали. Или ноги бы ему переломали.
— Ну… прости. Продолжай.
— Отец повез в Горенбор на рынок. Я первый раз в городе оказалась. Потерялась. А пока искала дорогу к постоялому двору, появились они.
— Они?
— Они. Трое солдат.
— Городской гарнизон? Стража?
— Я не знаю. Но были они оборванными. Один подпоясался веревкой.
— Они точно были солдатами?
— У них были мечи и куртки с кольчужной подкладкой.
— Нашивки?
Круглолицая поморщилась, явно не испытывая радости от тех воспоминаний.
— У одного. У толстозадого на плече была какая-то корявая картинка. Вроде как кот. Но у одноглазого и у того, что с веревкой был, не увидала никаких нашивок.
— Наемники. — Он прикрыл глаза и провел по лицу рукой, пытаясь отогнать сонливость. — Сколько носишь?
— Не знаю. Но поняла два месяца как. Кровить перестала, потом…
— Я знаю, как все это работает. — Он вздохнул, не открывая глаз. — Видимо, в округе нет ни одной мало-мальски известной ведьмы, к которой ты могла бы пойти. А теперь появился я, и ты решила, что все мы одним миром мазаны, да? Думаешь, можно вот так взять и убить того, кто даже еще жить не начал?
— Он мне не нужен, — тихо ответила она, глядя на стол.
— Ишь ты.
— Пока никто не заметил. Мать дурачу свиной кровью…
