пытался, но не мог уснуть. Все правила, которым его учили во имя выживания, были нарушены — он спал на земле, в легкой досягаемости хищников, развел огонь посреди ночи и не выставил вокруг ни одного часового. Рыцарь не мог уснуть.
— Чар Тобиус, вы много путешествовали?
— Наверняка не так много, как вы, сир.
— А вы встречали чудовищ?
— Приходилось.
— Я тоже. Помнится, однажды столкнулись с шакалотом. Многих ребят та тварь пожрала.
— Шакалоты не чудовища, они — звери. Умные, сильные и очень опасные, но все-таки звери.
— Не спешите судить об этом, пока не столкнетесь с этими тварями лицом к морде.
— Справедливо.
— А с какими вам доводилось встречаться?
Тобиус спрятал книгу в сумку.
— Со многими. Если отбросить мелкую нечисть вроде пасатукш, вадургов и прочих взувертов, то все равно много останется. Помню, однажды я по дурости забрел в проклятое место, и вот там… я до сих пор не знаю, как звались те твари, но то, что мы выжили тогда, было чудом. Хотя и не однозначным. Был случай, когда мне пришлось убегать от мурза. Хотя мурз — это тоже зверь. А однажды мы столкнулись с дезримзеном, [85] эта скрипучая тварь гналась за нами… долго гналась, надо сказать. Особенно тяжело пришлось с вампирами.
— Вампиры? — Сир Рихард приподнялся на локте, и глаза его блеснули в свете огня. — Вы встречали вампиров? У нас, на западе?
— Речь не о тех вампирах, сир. Я говорю о вампирах, которые питались магической силой, а не кровью. Кажется, тогда их было трое, на редкость живучие твари, быстрые, сильные, но мы справились.
— Вы путешествовали не один?
— Не один. Со мной была Эмма, моя ученица, в каком-то роде. И защитница. Она обладала некоторыми полезными талантами, которые не раз выручали меня. Три года назад или что-то около того опаснейший узник Академии попытался сбежать из заключения. Он устроил отвлекающий маневр, призвал на нас полчища мелких духов Пекла — зверодемонов. Я и Эмма сражались внутри главной башни вместе с остальными волшебниками, пока архимаги затягивали сдерживающие чары на заключенном. Жуткий выдался денек, но Эмма была рядом, защищала мою спину.
— Я что-то слышал об этом. К границам новости из Ордерзее доходят очень медленно, но я определенно что-то такое слышал.
— Возвращаясь к вампирам, я знал одного. Мерзкий был тип, мне постоянно приходилось следить за тем, чтобы он не превратил Под-Замок в свою кормушку. Хм… однажды я столкнулся с троглодитами — это жуткие уроды, живущие в руинах подземного города. Мне кажется, прежде они были развитой цивилизацией, но выродились в тупых примитивных охотников, которые, однако, обладали огромной силой и живучестью. Парзух тоже занимает подобающее место в списке, но и он оказался сущей мелочью по сравнению с драконами. Вот где ужас древности являет себя во всей красе. Драконы — бич волшебников.
Лесной рыцарь внимательно следил за лицом мага, которое будто окаменело.
— Когда-нибудь я расскажу своим детям, что знал человека, который повстречал дракона и смог потом поведать об этом. Рядом с ними не стоял ни шакалот, ни хобгоблины, на которых мы охотились в Сарвасте…
— У вас есть дети, сир?
— Если даст Господь-Кузнец — будут. Я с отрочества мечтал о семье, думаю, был рожден для этого.
Волшебник кивнул.
— Чтобы быть отцом и мужем. Понимаю.
— Понимаете, чар?
— Понимаю, не удивляйтесь. Нам нельзя иметь семей, лишние обязательства отвлекают от магии, а магия не терпит такого невнимания со стороны мага. Владетели Дара не умеют быть хорошими отцами и мужьями. Для меня это как лошади, что ли. Со стороны они мне нравятся, красивые, сильные, умные, но я ни за что не взберусь в седло, если будет хотя бы один шанс избежать этого. С семьей то же самое, со стороны все приглядно, но если только попытаешься стать ее частью — мигом вылетишь из седла. К тому же Академия Ривена всегда стояла на том, что магу не нужна иная семья, кроме самой Академии. Так она обеспечивала себе лояльность воспитанников. Но я понимаю вас. Так случилось, что мне повезло найти свое место в мире и людей, которые стали моей семьей. Маленькая деревенька, улегшаяся под стенами маленького замка. Там живет много хороших людей, которые приняли меня и позволили мне нести ответственность. Мы многое пережили вместе.
— Впервые слышу, чтобы вы говорили так тепло о чем-то.
Ночной мотылек, привлеченный светом, слишком близко подлетел к огню и упал в золу с обожженными крыльями. Насекомое еще шевелилось, когда волшебник бережно поднял его вместе с горстью золы и накрыл второй рукой. Поднеся ладони ко рту, серый магистр прошептал слова заговора. Излеченный мотылек вспорхнул в ночной воздух, оставляя за собой след кружащихся серых частичек.
