таверны, а также монаха с генералом, отправившихся в изгнание вместе с ним. А еще принцесса Хлоя, сгусток энергии, категорически не желавший смириться с изгнанием, хотя реальность и не оставляла ей шансов. Вместе с ними за столом сидел и Тобиус, придворный волшебник опального монарха. Сколько перепалок было с ее высочеством, сколько раз Тобиус и генерал Бальден стояли в шаге от того, чтобы по-настоящему набить друг другу морды, сколько раз волшебник содрогался, встречаясь взглядом с бесстрастными глазами брата Марка, бурящими путь в самые глубины его грешной души. Были и другие люди, люди с множеством проблем, и всех их Тобиус узнавал, всем им он стремился помочь, улаживая их повседневные дела и обращая свое Искусство в помощь там, где их трудов было недостаточно. Замок Райнбэк и крошечная деревенька под самыми его стенами — Под-Замок в забытом лене Хог-Вуд, где густые леса, высокие скалы и Дикая земля на другом берегу реки.
Семья сира Рихарда напомнила Тобиусу о его собственной семье. В последнее время это случалось все чаще, возможно, близость Хог-Вуда так на него действовала, притягивая тоскующее сердце к себе.
Тобиусу показали путь к его опочивальне — небольшой увешанной шкурами комнате с ложем, занимавшим солидную часть пространства, несколькими старинными щитами и мечами, висящими на стенах, умывальным столиком в углу и небольшим окном, смотрящим в ночь.
Спать волшебник не хотел совершенно, даже полный живот и день, проведенный на холке элементаля, не толкали его в объятия сонной неги. Тобиус попытался раскрыть оконные створки, но не получилось — рамы были едва ли младше самого замка, и чудо, что они лишь сильно рассохлись, а не развалились трухой под его натиском. Несколько наложенных чар и Лак Обновления облегчили задачу, и вскоре по спальне прогулялся в меру прохладный ветерок, наполненный запахом хвои.
Маг замер, облокотившись на подоконную полку, завороженный и напуганный открывшимся видом. Света ущербной луны хватало на то, чтобы наградить призрачным ореолом многотысячное воинство лесных исполинов, росших у подножия замковой скалы, чьи разновеликие зеленые тела заполонили мир как будто до самого темного горизонта. Магу казалось, что деревья смотрели на него, что они видели его, крошечную букашку, забравшуюся так высоко и далеко от них и глядящую из чрева каменного оплота других таких же букашек. Лес смотрел на него из низин, полных тумана, и со склонов холмов, лес знал о том, что волшебник есть, и понимание того, что эта древняя и могучая сущность просто-напросто
Будучи волшебником, магистр осознавал, что эти мысли и чувства не есть плод воображения. Он понимал, насколько велик и стар его родной мир, и что он, Мир Павшего Дракона, жив, и он дышит, и видит, и думает, и полнится духами, старыми богами, забытыми и озлобленными, либо чтимыми, но оттого не менее чуждыми и опасными. Волшебникам дано было видеть и слышать дальше простых смертных, а потому они отделяли себя от общего стада и всячески старались подчеркнуть свое превосходство. Но Тобиус Моль никогда не забывал, что вышел из чрева простой женщины, и понимал, насколько маленькой букашкой он является по сравнению со всем этим миром и его древними тайнами. Такой букашке намного уютнее жить, мечтая о том, чтобы великие силы никогда не узнали об ее тихом маленьком существовании, дабы она прожила свой век в безопасном покое, занимаясь своими мелкими безопасными делами. Но отчего же тогда родилось это жуткое чувство, вселившее панику в сердце маленького существа, которое вдруг поняло, что нечто огромное
От этих размышлений Тобиусу стало душно, хотя ветерок надул в опочивальню прохладу и свежесть. Волшебник затворил окно, подумав, не стал брать посох или сумку и вышел в коридор. Освещая себе путь светящимся мотыльком, он спустился на нижние этажи главной башни и вышел под ночное небо.
Звезды блекло светили с небосвода, медленно плыли темные облака, похожие на тучи, внутри замка люди укладывались спать, но снаружи, в его дворе, жизнь и не думала останавливаться. По стенам прогуливались часовые с копьями и арбалетами, работала кузница, слуги сновали в свете факелов, доделывая то, что не успели закончить днем, отдыхающие стражники сидели возле костров, разведенных прямо во дворе, и, судя по запаху, запекали в огне картопельные клубни. Привлеченный почти родными для него звуками молота, бьющего о наковальню, и гудением пламени в горне, маг направился к кузне.
Жар, запах, дым, поедающий глаза, лязг металла о металл, шипение воды, лижущей раскаленный прут заготовки, — Тобиус любил все это. Будучи артефактором, он много практиковался еще во время учебы, постигая тонкости металлургии, кузнечного, бронного, оружейного и ювелирного ремесла.
Не сразу, зайдя под низкий свод кузнечной пристройки, он узнал в широком седом кузнеце с большим носом и в кожаном фартуке, надетом на голый торс, лорда Лютора Хосса. Лицо феодала было красным, мокрым от пота, волосы липли к коже, а глаза слезились от дыма, без кольчуги и гербового сюрко он не отличался от крепкого деревенского кузнеца ничем, как и второй темно-русый мужчина, помогавший ему ковать будущий меч.
— Это благородное дело, — убежденно сказал барон, — святое ремесло.
— Безусловно, — поспешил ответить Тобиус.
— Мы с отцом Эгердом считаем, что, работая в кузнице, можно очистить помыслы не хуже, чем стоя на коленях в храме.
— Спаситель душ наших, Молотодержец, был кузнецом, — согласился отец Эгерд, которого Тобиус сначала посчитал настоящим работником молота и наковальни. — Он унаследовал это ремесло от Господа-Кузнеца и земного отца своего. Священный труд. Даже скитаясь с проповедями по землям Сайная и ведя за собой людей, как пастух водит стада, он не забывал о своем ремесле и нес на поясе молот.
— Да, я… я знаком с Житием Молотодержца.
