— Хорошо, — согласился волшебник. — Но нужно торопиться. В лесах Дикой земли, в которых парзухи обитают обычно, есть звери под стать их размерам, здесь таких нет. Вечные ящеры и так всегда голодны, а этот наверняка обозлен не на шутку, потому что оленями да медведями при его размерах сыт не будешь. Если у вас нет городов со стенами столь же высокими, как стены Тефраска, то скоро он начнет пробовать их, города, на прочность. А силы ему не занимать.
Обсудив некоторые общие моменты, Тобиус пожелал старому лорду спокойной ночи и поднялся в свои покои. Он бросил последний беспокойный взгляд на темный лес, в котором разлился молочной густоты туман, и укрылся медвежьей шкурой с головой.
Тобиус придирчиво осмотрел выбранную поляну, представил себе объем предстоящей работы и решился.
Покрытая слоем затвердевшего лака бычья туша упала в сторонке, когда он перестал удерживать ее в воздухе телекинезом, маг опустился на траву и оставил посох стоять вертикально, пока сам, присев, нащупывал потоки подземной энергии.
За свою короткую жизнь Тобиус успел провести мосты к трем из четырех первоэлементов. Он развил в себе навыки управления стихиями воды и огня несколько лет назад, в Хог-Вуде, при весьма опасных и сложных обстоятельствах, и, спасая свою жизнь от дракона, он смог сродниться с земляной стихией. Это было очень необычно, потому что даже лучшие стихиарии, как правило, могут установить связь не более чем с двумя стихиями — титульной и вспомогательной. Пироманты почти всегда постигают после огня воздух, чтобы усилить свою власть над огнем и ужесточить контроль над самой агрессивной стихией, или же развивают в себе связь с землей, дабы овладеть
Тобиус владел земляной стихией хуже остальных, ему не приходилось часто ее практиковать, и он не изучал настоящих геомантических заклинаний, но низший геокинез не должен был стать большой проблемой.
Маг почувствовал, как сила, издревле заключенная в тверди земной, крошечными слабыми потоками течет по его телу, а его родная сила такими же потоками утекает вниз, впитываемая землей, словно дождевая вода. Человек и стихия сблизились, и он повелел ей прогнуться, после чего внезапно быстро оказался на дне огромной ямы. Открыв глаза, маг огляделся, убедился в том, что этого недостаточно, и заставил дно просесть еще ниже, а края провала — приблизиться к деревьям так, что множество старых корней оголилось.
Взлетев, он осмотрел дело рук своих и убедился, что яма получилась достаточно широкой и глубокой. Сотне землекопов нужно было бы работать несколько суток без продыху, чтобы вырыть нечто подобное, а волшебник справился в одиночку и без лишних потуг. Он поднял вверх посох и громко выстрелил сгустком красного дыма с искрами высоко в небо. Через минуту вдали над лесом, за холмами, взлетел второй такой же сгусток, и волшебник полетел туда, не забыв прихватить мясо. Приманка выглядела необычно, словно громадный кусок янтаря с освежеванной бычьей тушей, увязшей в нем вместо какого-нибудь комарика, но именно так следовало носить это мясо, чтобы не привлечь парзуха запахом раньше времени.
Достигнув метки, он в тысячный раз обрадовался тому, что, несмотря на боязнь высоты, умеет летать, потому что внизу, на земле, сквозь лес двигался гигантских размеров свирепый хищник, голодный и злой, пытающийся догнать пятерку всадников, гонящих своих лошадей по склону холма.
Парзухи достигали таких размеров, что даже осадные звероящеры зуланов казались довольно скромным и невысоким зверьем. Они очень отдаленно напоминали скаковых ящеров строением тела, но передние конечности парзухов были намного длиннее и развитее. Эти гиганты передвигались на четырех ногах, но, разгоняясь для бега, поджимали передние лапы под себя и мчались на задних. Огромную голову на довольно длинной шее венчал массивный костяной нарост в виде эдакой заостренной скалы, выступающей вперед, а вдоль хребта росли длинные кривые шипы.
— А я-то надеялся, что больше не встречусь с вашим братом, — пробормотал Тобиус, беря в каждую руку по вспомогательному артефакту.
Он ударил Расщеплением, превратив в пыль часть шкуры и мяса, которых коснулся пульсирующий красный луч. Парзух не издал и звука, но немедленно прекратил охоту и задрал грозную башку. В его рог врезалось еще одно жгучее заклинание. Поврежденные ткани восстанавливались на глазах, а злобные глазки исполина буравили одиноко парящую на недосягаемой высоте точку. Нежелание парзуха рычать и реветь пугало больше всего: благодаря ему зверь казался разумным, а нет ничего страшнее громадного чудовища, которое достаточно умно, чтобы перехитрить человека, тем самым не оставив последнему и шанса на выживание.
Тобиус приблизил к себе приманку, одним жестом превратил твердую янтарную массу Лака Обновления в жидкость, которую стряхнул вниз, и отправил благоухающую кровью тушу в полет к трепещущим ноздрям. Почти сразу сквозь щели между длинными острыми зубами зверя потянулись канатики вязкой слюны. Голод был главной слабостью вечного ящера — с его скоростью заживления ран парзух нуждался в постоянной подпитке своего тела.
Удерживая приманку на некотором расстоянии от чудовища, Тобиус сначала медленно, а затем быстрее полетел в сторону западни. Поколебавшись один краткий миг, исполин подтянул передние конечности и ринулся за парящей перед ним добычей. Вскоре внизу мелькнуло темное пятно провала, и вырвавшийся из-за деревьев монстр рухнул в него, не успев замедлиться. Вслед за ним полетела бычья туша. Как только парзух, завалившийся набок при падении, смог подняться и сожрал это утешительное лакомство, он стал пытаться выбраться из ловушки, но тщетно. Лишь его рогатая голова возвышалась
