поживее! Если не накроем бабам вовремя, они станут жрать нас! Живее!
Маг присел в углу с тарелкой, заваленной снедью, и стал есть, наблюдая за жизнью кухни. Спустя час он был сыт, разморен теплом и впервые за долгое время поймал себя на мысли, что никуда не торопится. Поддавшись коварному теплу, облокотился о стенку и благополучно проспал до самого вечера.
— Ну чего, паря, выпьем? Эй, да ты же спишь!
— Уже нет, — ответил магистр, утирая рукавом слюну с подбородка. — Долго я?..
— Ночь уже.
— У вас постоянно ночь. Пять часов света, а все остальное ночь, нельзя так жить.
— Можно привыкнуть. И это ты еще на севере Стигги не был, там ночь по полгода, хе-хе!
— Привыкнуть? — Тобиус принял кружку с каким-то горячим отваром.
— Пей, согревает.
— Да тут и так жарко.
— Правда? — Рыжий здоровяк с сомнением повел волосатыми плечами.
— Вы ведь не здешний?
— Как и ты.
— А…
— Я — рив, земляк, — улыбнулся главный над поварами. — Йормен мое имя!
— О! Неожиданно! Раз так, то позвольте узнать, нет ли у вас в родне человека по имени Шовиньоль? Это главный повар истинного ривенского короля Бейерона Карторена, и вы с ним просто одно лицо!
Йормен опустился на низенький табурет напротив и хлебнул из своей кружки.
— А кто ж его знает! Мне никто с таким именем не знаком, к тому же как-то слишком по-архаддирски оно звучит!
— Надо будет у него спросить при случае…
— Послушай, чар, знаешь, сколько я не был дома? Двадцать лет! И, судя по твоему «истинного ривенского короля», я многое пропустил.
— Так и быть, самое важное я вам перескажу.
И маг рассказал собрату-южанину все, что знал про обстановку внутри страны, про бескровный переворот, про растущую, словно на дрожжах, армию, про новый корпус армейских волшебников и про то, что обо всем этом думает народ.
— Хм… хотел бы я сам все это увидеть, — протянул Йормен. — Здесь почти ничего не происходит. Бывает порой, то одна, то другая малая правительница, «хельба» по-здешнему, начинает дурить, и конани отправляется приводить ее к порядку. Но это будни. А так единственная важная новость последних лет — тварь, разоряющая приграничные поселения. Все, говорить больше не о чем.
Тобиус немного смутился, услышав такой ответ. Его обескуражило то, что соотечественника несильно взволновало бедствие на родине, а лишь опечалил недостаток новостей. Подобного не ждешь от хорошего человека. Возможно, он действительно слишком давно покинул Вестеррайх и больше не видел в нем своей родной земли? Двадцать лет — если подумать, это целая жизнь.
— Можете съездить на юг, освежить память, так сказать. Согреться. У нас там уже поздняя весна, практически лето.
— Да, — отмахнулся главный повар, — куда я отсюда! У меня здесь и семья, и дело. Привязан я так, что до могилы не отвязаться.
— Семья?
— Ну! — Йормен задумчиво оглядел кухню и ткнул пальцами в троих суетящихся мужчин один другого моложе. — Мои сынки-помощники! Меча в руках отродясь не держали, зато как стряпают! Объеденье! Что, странно?
— Думаю, чуток, — ответил Тобиус осторожно. — Господин Йормен, а как вы стали… ну, мужем орийки?
Повар почесал кончиком ножа щетинистый подбородок, и взгляд его слегка затуманился, обращаясь к чему-то далекому.
— Я… Да, я победил ее!
— Победили?
— Как есть победил! По старому обычаю, знаешь, ныне уже почти непочитаемому, ибо бабья власть. Да! Потому как если бы его все еще строго практиковали, то орийцы вымерли бы! — Йормен расхохотался. — Вот ты знал, что раньше, чтобы выйти замуж, баба здешняя должна была нарваться на мужика, который бы ее поборол?
— Но разве…
— Трудно поверить, да? — ухмыльнулся рыжий рив. — Здесь-то бабы вон какие, широченные, мышцой орехи колют, друг дружке морды бьют, а мужики — вон ноги бреют! Теперь тот обычай уже мало где применим. Зато раньше, давно, было так, когда мужики еще не измельчали и надо было самого сильного выбирать ради потомства, потому что в этих широтах слабые дохнут, а живут лишь сильные. Вот двадцать лет назад я, молодой да дерзкий, сюда и попал. И быть бы мне убитым, если бы не взыграла кровь и я бы эту дуру вместе с оленем в снег не опрокинул! Она-то меня хотела копьем, ха-ха! Но я ее и