Хобгоблины заволновались. Некоторые из них, дотоле со страхом следившие за волшебником, вдруг принялись водить носами из стороны в сторону, все увереннее направляя взгляды на единственный вход. Послышались рычащие голоса, волнение передавалось от одного дикаря к другому, и наконец широкоплечий человек обернулся. Ворот его рубахи был сильно растянут, так что была видна вторая голова – маленькое лицо уродливым наростом сидело на бычьей шее.
Урод посмотрел на то место, где замерли волшебники, лицо пошло морщинами сомнений, глаза превратились в подозрительные щелочки, а потом он выхватил из ножен два скимитара. Хобгоблины немедля отлипли от стен, и Тобиус понял, что держать Незримость стало не нужно.
Развеяв чары, магистр угрожающе выставил свой посох, беспокойники Штербена подняли клинки. Двухголовый без лишних слов ринулся в атаку, увлекая за собой живых хобгоблинов, и начался бой. Тобиус закрутился вокруг своей оси, размахивая посохом как боевым шестом и раздавая удары. Артефакт колол и сек, перескакивая из одной руки в другую, а в подходящий момент бронзовый кулак ломал кости и пробивал черепа подставившихся нелюдей. Постепенно некромант оттянул внимание уцелевших хобгоблинов на себя, умело управляя их мертвыми собратьями, а Тобиусу достался двухголовый.
Тот обладал силой мохоборода и яростью берсерка, скимитары рассекали воздух с хищным свистом, а длинные мускулистые руки не замирали ни на мгновение, плетя смертоносную вязь боя. Посох Тобиуса превратился в размытое пятно, четко проявляясь лишь во время столкновений с клинками, волшебник демонстрировал акробатические приемы боя, используя свою подвижность и усовершенствованное тело. И он проигрывал.
Так и не восстановившийся полностью после пятилетнего отказа от тренировок, не вернувший телу мышечного баланса, Тобиус задыхался, не поспевая за виртуозным фехтовальщиком. Волшебник предпринял несколько попыток использовать телекинез, чтобы оттолкнуть, обездвижить или даже убить противника, но все они закончились ничем. Раз, второй, третий лезвия скимитаров прошли в дюйме от лица Тобиуса, а потом двухголовый искусно отвел выпад посохом, одновременно ударяя левым мечом; волшебник перехватил лезвие бронзовой рукой, но, промедлив всего лишь мгновение, пропустил сокрушающий удар лбом в челюсть и отлетел назад. Громадный урод надвинулся на него, наступил на левую руку, в которой был посох, ломая кости, и почти успел рубануть по голове, когда ему пришлось отшатнуться от огромного двуручного клинка.
Райла Балекас перешагнула через волшебника, описывая мечом опасные дуги. Она не давала тяжелому оружию остановиться, постоянно направляла инерцию для новых взмахов, заставлявших двухголового отступать. Затем врагу стало не до продумывания стратегии боя, потому что на его спину вдруг прыгнул мертвый хобгоблин и вцепился в шею всеми шестьюдесятью зубами. Лысый взревел, уронил один из скимитаров, оторвал мертвеца от своей плоти и сжал кулак – череп хобгоблина лопнул. Ворона решила не упускать этого момента и пошла в атаку, но не успела она сделать и трех шагов, как была сметена телекинетическим ударом – на лбу у врага вспыхнул магический знак, а в глазах воспылал свет волшебства. Он поднял свой меч и двинулся на женщину, но Тобиус уже поднялся с пола. Серый магистр успел излечить свою руку и имел наготове Магматическое Копье. Мысль о том, что произойдет, если снаряд попадет в центр Сердцевины, отступила куда-то на задворки разума, а в самом центре пульсировала готовность защитить Ворону.
– Не посмеешь, – с сильным акцентом произнес двухголовый, – не здесь!
– А ты меня проверь, – ответил Тобиус, чьи глаза вновь воспылали.
Мрачное лицо незнакомца застыло в раздумьях, из которых вывел пронзительный вопль:
– Дектро, тварь! Ты должен был меня защищать!
Носитель леопардовой шкуры валялся на полу и визжал, закрывая руками лицо, а из-под его пальцев сочился зловонный дым – последствия некромантского удара. Рядом со столбом магической энергии замер Штербен, свободная ладонь которого была протянута к источнику силы, а посох, лежавший в правой руке, весь объяло бело-зеленое пламя. Трупы хобгоблинов на глазах теряли твердую форму и сливались воедино, образуя громадное и омерзительное целое. Существо, нависшее над Дектро, напоминало глиняную фигуру, слепленную из нескольких фигурок поменьше, но не разглаженную как следует. Из массы мертвой органики тут и там выглядывали узнаваемые части, искаженные лица, куски одежды и брони. То был гогол – огромный мертвец, собранный из нескольких трупов помельче.
Чудовище ударило, и если бы двухголовый не увернулся, сломало бы его пополам.
Тот, кого звали Дектро, проворно скользнул под рукой мертвеца, взвалил тушу визжащего мага себе на плечо и что-то выкрикнул. В колодце немедля образовалось облако едкого тумана. Тобиус бросился туда, где лежала наполовину оглушенная Ворона, и накрыл ее своим телом, спасая от того, что последовало дальше, – убегая, Дектро наступил на него, оттолкнулся и исчез, оставив на прощанье четыре сломанных ребра.
Через несколько часов, когда в Гильдхолле восстановилось хотя бы какое-то подобие порядка, Тобиус, вытащивший из Сердцевины перенапрягшегося некроманта и мечницу, передал их команде волшебников, искавших по всей башне раненых и убитых. Вкратце описав ситуацию, он позаботился о том, чтобы при входе в святая святых Гильдхолла появилась стража, после чего забрал своих големов и полетел в сторону Аллерхаса.
Спустя три дня Илиас Фортуна пригласил Тобиуса посетить церемонию захоронения жертв атаки на Гильдхолл. Такие приглашения получили и еще некоторые обитатели замка Ардегран, но Радован попросил Хлою отказаться от поездки и остаться под защитой надежных стен. Сам король вместе со свитой отбыл в Гильдхолл, и Тобиусу, по личной просьбе монарха, досталось сопровождать его.
