двигался мужчина слегка за сорок, с немного поседевшими черными кудрями и курчавой бородой. Его некогда яркая оранжево-золотая куртка с пышными рукавами была залатана во множестве мест, сильно выцвела, да и в области живота ткань изрядно натягивалась. Капитан Барвази благочестиво осенил себя знаком Святого Костра и поцеловал кулон на цепочке, огибая группку молившихся, после чего приветливо кивнул Тобиусу.
– Чудесное утро, мэтр де Верье! Благословенное начало дня!
– Воистину. – Волшебник не в первый уже раз дернулся, слыша от Барвази такое приветствие.
– Так приятно видеть вас под солнцем, мэтр! Вы совсем бледный, скиньте плащ, подставьте лицо ласкающему свету!
– Уже, уже, сеньор капитан.
Во время плавания Барвази и Тобиус взяли за привычку время от времени беседовать на разные темы. В Соломее такие, как серый магистр, были сильно поражены в правах, и Барвази с интересом наблюдал за неугнетенным западным волшебником. Сам Тобиус находил судовладельца интересным, поскольку тот успел побывать в таких местах, о которых маг только читал.
– Золотой Червь была рекой настолько широкой, что в некоторых местах один ее берег был почти неразличим с другого берега…
Слушая, волшебник краем глаза следил, как вдоль борта крадется невысокая фигура в пятнистом плаще с капюшоном. Ловко запрыгнув на фальшборт, Вилезий Вильтгрин начал крошить в воду хлебный мякиш, а потом вылил туда же целую пинту пива. Несколько мгновений гоблин сидел неподвижно, как горгулья, а затем со скоростью молнии выхватил из-под плаща лук с уже наложенной на него стрелой, тренькнула тетива.
– Сегодня у нас на обед, – произнес он, оборачиваясь, – будет сом. Шесть локтей в длину, неплохо, а?
Барвази приказал паре матросов прыгнуть в воду с веревками, чтобы обвязать рыбину, но вдруг раздался испуганный возглас. Кричала дочь капитана, которая вместе с его супругой и двумя сыновьями жила и работала на корабле. Девушка указывала вниз, туда, где вокруг подстреленной туши вода вдруг начала бурлить, исходя красной пеной. Команда заметалась по палубе, гукор накренился на правый борт от столпившихся на нем людей, а внизу в мутной воде мельтешили чешуйчатые тела, слышался плеск, бульканье и треск разрываемого мяса.
– Господь-Кузнец, Творец наш на Небесах, – дрожащим голосом молился один из бусхуситов, – прости и огради заблудших чад…
Тобиус тоже смотрел за борт, проникая взором даже под воду и пересчитывая тварей, мутивших ее. Их все больше и больше поднималось из глубины на запах крови.
– У меня не хватит стрел, – невесело скрипнул Вилезий Вильтгрин, – тридцать восемь, сорок шесть, пятьдесят четыре…
– Никогда в жизни не видел столько топлецов разом! – воскликнул капитан Барвази.
– Они и не живут в таких больших стаях, – задумчиво пробормотал Тобиус, – у них сейчас время нереста, но даже так это уж слишком.
– А я еще удивлялся тому, что на речных рынках рассказывают об участившихся нападениях этих бестий. Как расплодились-то! – Соломеец с трудом отвел взгляд от реки.
С рыбой наконец разделались, и из воды показалось несколько голов. Морды у топлецов были большеглазыми, с широкими, как у тех же сомов, пастями; мелкие острые зубы и жабры дополняли образ речной нечисти, а венчал его складной кожистый гребень на темени. Холодные рыбьи глаза рассматривали людей, словно твари раздумывали – удастся ли стащить в воду хоть одного?
Тобиус пустил ладони в короткий пляс, сплетая заклинание Кипятильник, зарядил его утроенным количеством гурханы и выбросил в воду. Через несколько секунд обширный участок реки вокруг гукора уже исходил паром, а на булькающей поверхности плавали десятки чешуйчатых тел.
В тот день на корабле царили подавленные настроения – река стала вдруг источать незримую угрозу, капитан приказал удвоить ночные вахты и выдал матросам оружие. Тобиус же стал проводить больше времени под открытым небом, вглядываясь в воду.
Следующей ночью он начал чувствовать отголоски зарождающейся бури.
Поднимаясь по течению Навьи, корабль изредка останавливался на речных рынках, которые росли из больших селений либо городков, стоявших рядом с берегом. Закупая припасы, ссаживая пассажиров и принимая новых, гукор продолжал путь, пока не добрался до речной развилки. С севера в тело Навьи вливался Оред, с востока свою лепту вносила река Наль.
Корабль вошел в русло Наля, и водный поток раздался вширь, обзавелся густыми зарослями плавней. Вскоре капитан сообщил, что они вот-вот доберутся до портового города Фельен. Это известие порадовало всех, потому что погода все заметнее портилась, летнее небо застлали тучи, стали дуть пронизывающие ветра, то и дело начинались и заканчивались короткие дожди. Назревало что-то более серьезное.
Когда сквозь стену ливня прорвались огни фельенских маяков, пассажиры радостно загомонили. Вскоре гукор, минуя сторожевики, вошел в портовую бухту. К левому борту подплыла лодчонка с дежурным лоцманом и таможенным инспектором. Перекрикивая рев ветра и периодические раскаты грома, они с капитаном договорились о том, где гукор сможет причалить для досмотра и взимания пошлины.
– Сойдем на берег или здесь заночуем, господин Солезамо? – осведомился гоблин с ехидцей.
– Ты что, издеваешься?! – Вадильфар уже стоял рядом со сходнями в полном латном доспехе, ему не терпелось почувствовать под ногами твердую землю.
Непогода усиливалась. Тобиус согласился с гномом, и втроем они сошли на причалы. От ближайших к воде таверн пришлось отказаться, ибо, по
