– Я был создан с этой готовностью. Не ожидал, что просуществую так долго.
– Устал?
– Я заклинание, а не человек, и во мне прописано указание не отвечать на этот вопрос.
Серый магистр кивнул и развоплотил двойника. Оставшись в одиночестве, он вновь захотел курить и вытащил трубку драконьей кости.
Записи нашлись подле кровати – стопки исписанных каллиграфическим почерком листов с датами и даже портретами новых знакомых. А вот под ними обнаружилась книга в переплете темной кожи с ремешком. Вчитываясь, Тобиус с растущим удивлением узнавал свой собственный дневник, которого он никогда не вел.
Возможно, двойник, особо остро осознавая мимолетность своего существования, создал его материальное доказательство. Память, дарованная ему оригиналом, перешла на бумагу, все, что запало в нее, все мало-мальски значимые и яркие воспоминания из непрожитой жизни: люди, поступки, мысли. Если двойник и испытывал горечь от чувства обреченности, то мастерски скрывал ее, ибо так велела ему суть прочитанного заклинания. Но свое краткое существование он все-таки увековечил.
Первым порывом было уничтожить книгу. Просто потому, что Тобиусу она была не нужна, но потом он усомнился, вспомнив о том, как относился к сожжению книг Никопат Закладка. А еще что-то невнятное проснулось внутри и высказалось в защиту, что-то сродни жалости к мотыльку, кружащему рядом с горящей свечой, сбитому с толку ее пламенем и обреченному на гибель. Впереди была долгая ночь, которую он намеревался посвятить чтению и табаку.
Расследование появления гигантского огненного шара на пепелище в ночь после пожара агенты Тайного кабинета до конца не довели и вряд ли смогут сделать это в будущем. Пока оригинальный Тобиус переходил из рук в руки, его двойник вместе с Дези де Рахальезой и Люкой выслеживал преступников, торговавших красным песком, звездолобых фанатиков и прочих сомнительных личностей. Им удалось накрыть алхимическую лабораторию, в которой производили наркотик, и захватить ячейку сектантов.
Также двойник описывал несколько второстепенных дел, таких как жестокая расправа над парой людей в отдаленных трущобах на востоке города. Им отрубили ладони и вырезали языки – участь тех, кто ворует у своих и доносит властям. Армадокиец обронил тогда, что, судя по знакам, вырезанным на коже мертвецов, они не угодили весьма крупной рыбешке, тому, кого вслух называть было не принято. Двойник, рассмотрев эти знаки, присыпанные меловой пудрой, действительно распознал в них нечто вроде большой белой рыбы.
Но даже это меркло в сравнении с самыми последними записями, которые гласили, что расследование Тайного кабинета, связанное с творившимся в Мистакоре, сдвинулось с мертвой точки. Третьего дня агенты смогли вытащить из-за стен Аметистового университета мага по имени Лью Гаралик, до недавнего времени служившего личным секретарем и помощником Осмольда Дегерока. История, поведанная едва живым Лью, внесла ясность и дала опору для планирования.
Бывший секретарь поведал о том, что все недоброе, творившееся с великим магом в последнее время, началось с очередного пополнения его коллекции магических артефактов. Недавно Осмольду Дегероку преподнесли древнюю маску, добытую из самого Каменного Города.
Полученный предмет архимаг укутал в сильнейшие защитные заклинания, поместил в центр своей коллекции и не упускал ни одной возможности прикоснуться к ней. Проклятый предмет очаровал Дегерока, медленно подчинил его волю.
– Он часто примерял ее, – говорил Гаралик, – и каждый раз, снимая маску, мэтр снимал и часть своей собственной сущности. Очень поздно я понял, что все дело в ней… примерно тогда, когда в Мистакор проник небезызвестный вам Шивариус Многогранник.
Оказалось, что за последний год архиренегат посещал Аметистовый университет трижды. Он желал получить один из артефактов, что имелся в коллекции Дегерока, некую Шкатулку Откровений, и призывал ректора стать его союзником в грядущем переделе мира. Всякий раз Многогранник получал отказ, но все менее и менее уверенный. Верховный маг Архаддира слабел. Мысли о маске занимали его все больше, дошло до того, что он стал просыпаться ночами и отправлялся к ней, чтобы проверить сохранность своего сокровища.
Сопоставив факты, верный Гаралик пошел на отчаянный поступок.
Укрывшись всеми доступными скрывающими чарами, он подкрался к распахнутым дверям хранилища в ночи и узрел, как маска сияла в руках Осмольда Дегерока и шепотом советовала ему прислушаться к Шивариусу Многограннику. Тогда секретарь окончательно уверился в своих догадках. Он решил, что эта вещь была создана самим Шивариусом, дабы воздействовать на разум ректора и отвернуть его от короля, от Архаддира. Разум великого мага был отравлен.
– И что ты сделал?
– Я… я предал своего мэтра, – упавшим голосом поведал Гаралик. – Воспользовавшись своими привилегиями и допуском во все части Мистакора, я попытался добраться до маски и уничтожить ее. Я думал, что смогу освободить разум мэтра от ментальных пут, если разрушу артефакт, но сам едва не погиб, пытаясь. Слишком могущественные чары защищают маску. Спасаясь от гнева мэтра, я вынужден был просить вас о помощи.
Теперь раненый Гаралик находился под опекой Тайного кабинета, и за ним ухаживали опытные целители. Информация же, которую он предоставил, легла в основу плана по уничтожению вредоносного предмета, принятого к разработке с дозволения короля. И в центре этого плана внезапно для себя оказался Тобиус.
