Теоретически, если заклятому повезло бы встретить такого хранителя, тот об этом знакомстве не забыл бы и общался с проклятым как с нормальным человеком, но для исполнения приговора специально выбирались какие-то путники по возможности из удаленных стран. Соответственно, чтобы снять чары, следовало убить этого хранителя и всех его потомков. Понятно, что секрет очень тщательно оберегался от самих казненных.
Если предположить, что на обитателя площади некогда наложили те же самые чары, картина прорисовывалась странная…
— То есть ты хочешь сказать, что кто-то из моих предков послужил вот таким хранителем, и потому я не забываю о нашем соседе с площади? А ты, получается, мой дальний родственник? — с нервным смешком уточнила Ойша.
— С некоторой вероятностью. — Я выразительно развел руками в ответ. — За давностью лет всякое возможно, хотя я не припомню ни одного своего предка, который был бы связан с Приграничьем в общем и Баладдаром в частности. Так что если подобное родство есть, оно… скажем так, неофициальное или очень уж дальнее.
— А ты так хорошо знаешь всех своих предков?
— Все детство учил, — криво усмехнулся я. — Старая аристократия, еще с княжеских и чуть ли не племенных времен. Отец над родословной трясется, как Пряха над своим веретеном. Каяры Лестри.
— Ух, какая ты, оказывается, важная птица! — присвистнула Ойша, а потом весело хихикнула: — Но теперь я догадываюсь, почему ты с таким пониманием отнесся к моей проблеме с Таллием. Подходящую невесту небось с колыбели нашли?
— Вроде того. Спасибо Пряхе, открылся такой дар, что пришлось без вариантов идти учиться и проходить обязательную для магов моей специальности военную службу. А потом я уже достаточно вырос, чтобы высказать отцу все, что думаю о его фанатизме. — Я выразительно хмыкнул.
— Что, так не понравилась невеста? — ехидно уточнил Лар.
— Дура дурой, — честно ответил ему. — Мордашка, конечно, смазливая, но она в свои семнадцать читала по слогам и считала чуть ли не на пальцах. В гробу я видал такой подарок на всю жизнь! Не дайте боги, дети в нее пойдут.
— Какой ты ответственный, — снова захихикала Нойшарэ. — Видел бы ты сейчас свое лицо, прелесть какая! Нет, я подробным родовым древом похвастаться не могу, но, насколько знаю, чужаков в моем роду в относительно недавнем прошлом не затесалось. Во времена основания Баладдара — мы по семейной легенде ведем свой род от первопоселенцев — наверняка кого только не было, но со времени строительства ратуши я ничего такого не припомню. Хотя и не поручусь. Может, кто-то из предков взял женщину издалека, и особого внимания на это не обратили — все-таки свой, уважаемый человек, а это — женщина.
— Погоди, а Кай же как-то рассказывал, что там была мутная история с чужим ребенком, — вспомнил бывший старшина. — Вроде как один из твоих предков то ли вдову с ребенком взял, то ли бродяжку какую-то пожалел с невесть откуда появившимся мальчишкой. Может, тот малыш и был прижит от кого-то из родственников нашего мага? Я поищу записи, вдруг осталось что.
— У нас есть какие-то записи? — вытаращилась на него девушка.
— Есть, есть. Не обещаю точных сведений и внятной хронологии, но что-то может найтись.
— А ты сам сюда каким боком относишься? Тоже родственник? — полюбопытствовал я. — На тебя ведь эти чары также не действуют.
— Кхм. Нет, я-то вряд ли, — слегка стушевался Лар. — Хотя кто знает, что там было за сотни лет до нас. Может, это потому, что наши с Каем отцы побратались по всем правилам?
— Не исключено, про такие ритуалы я почти ничего не знаю. Может, в самом деле сработало! С другой стороны, меня во всей этой истории с чарами забвения волнует вопрос срока давности действия чар. Ничего такого в литературе нет, но, насколько я вообще знаю магию крови, с каждой следующей ступенью родства связь сильно слабеет. Скажем, найти по крови брата или сестру еще можно, кузена — сложно, но тоже возможно, а вот троюродное и более дальнее родство уже мало сказывается. С точки зрения магии родословная и дальнее кровное родство не имеют никакого смысла, и это одна из причин, по которой меня так раздражает отцовское помешательство на этом вопросе: от первых каяров у нас в крови уже никаких следов не осталось, это только название. Собственно, я веду к тому, что чары забвения не могут действовать очень долго, если они действительно завязаны на крови. Скажем, тот же проклятый трактир через сотню лет станет совершенно нормальным. А здесь прошло уже несколько веков, и мне все больше кажется, что стандартные чары забвения здесь ни при чем. Правда, никаких их аналогов я не знаю, так что остается только одна версия: сама сущность обитателя ратуши не позволяет о ней думать. И какие в этом случае возникают ограничения, просто не представляю. Хоть иди и спрашивай у нее самой! — Я нервно хмыкнул. — Одно могу сказать точно, все происходящее мне не нравится. Ну и остается восхититься чутьем Тавьера, который решил отреагировать на странное происшествие со всей возможной серьезностью. Ладно, главное, об этом создании, об имитации ритуала, перевертышах и прочих странностях я отписал в столицу, там умные люди придумают что-нибудь интересное. А я вот еще что хотел спросить у тебя, Лар. Только вопрос отвлеченный и личный, — заметил я и, когда бывший старшина поощрительно кивнул, продолжил: — У вас какие-то странные взаимоотношения. Ты относишься к ее отцу как к брату, Ойша для тебя родная, и ты будто член семьи, но, как понимаю, не родственник. Как это получилось? Если, конечно, не секрет.
— A-а, да случилась в свое время трагическая история. Я же говорю, отцы наши еще по молодости стали побратимами, потом мой папаша женился, мать родами померла, а самого его Серые порвали, когда мне трех лет не было. Вот отец Кая меня и взял к себе, так что мы с ним и в самом деле практически братья. А что я здоровенный такой и страшный вымахал — волоты и прочие нелюди ни при чем. Какой-то маг в мою бытность стражем долго и
