скрытно, отправляет гонца, а вторая, прознав об этом, устраняет свидетелей. Но здесь тоже есть необъяснимые пробелы: имитация ритуала с непонятной целью, слишком халтурное заметание следов в столице. Я уже не говорю про явление перевертыша с приглашением и его нападение на Ойшу, здесь у меня вообще никаких мыслей нет! Даже если задуматься о ее загадочных способностях, это все равно ничего не объясняет: неужели она впервые сталкивается с перевертышами? А если нет, то они уже должны были нападать на нее или ее предков. Может, конечно, здесь действительно имеет место привязка по времени, про которую мы с Ойшей тогда говорили, но…
— Слушай, иди уже спать, а? — оборвал меня Ларшакэн. — Ты сам запутался, а сейчас еще и меня запутаешь. Иди, завтра подумаешь!
— Да, пожалуй. — Я глубоко и шумно вздохнул, тряхнул головой, потер ладонями лицо. — Стоит попробовать разобраться во всем на свежую голову.
— Стоит. Иди спи! Только сначала все-таки дверь зачаруй. Молча!
Я усмехнулся в ответ, но действительно без слов поднялся со стула и пошел заниматься делом.
Поворочавшись в кровати с час, одолеваемый навязчивыми мыслями, я так и не сумел уснуть. Прекращая это безобразие, поднялся и засел за черновик письма в столицу, заодно пытаясь систематизировать все полученные сведения. Не могу сказать, что все удалось, но, излитые на бумагу, вопросы начали вести себя гораздо приличней и уже не толкались в голове, а смирно лежали на отведенных им полочках.
Дело смердело чем-то огромным и непередаваемо мерзким. Я чуял, что это совсем не рядовые местные разборки. Находились бы мы в столице, мог бы поклясться, что планируется заговор против короны, а здесь… Ераший Третий далеко и в ближайшем, равно как и отдаленном, будущем навещать Баладдар не собирается. Он хороший правитель, но все-таки человек со своими слабостями и недостатками, да и к самопожертвованию определенно не склонен. Его нежелание наносить визиты вежливости в Приграничье, где его не слишком-то жалуют, можно понять и назвать не столько трусостью, сколько разумной осторожностью. Пожалуй, я бы на его месте тоже крепко задумался, а надо ли оно? Конечно, такое отношение помогает размежеванию Приграничья и метрополии, но не мне судить правителя.
В любом случае королевские мотивы сейчас никакой роли не играют, главное, его величество действительно сюда не собирается. А через добрую треть страны довольно сложно организовать покушение на него, да и глупо. Скорее, дело в чем-то другом, и все это важно в первую очередь для самого Приграничья или, может, даже Баладдара, что бы ни твердило мое чутье. А то, что важно для Приграничья, неизбежно связано с Серыми. Как — увы, пока остается только гадать.
Помимо основной местной проблемы, никак не желали идти из головы перевертыши. Да, пока в деле фигурировал всего один, но это уже гораздо больше, чем я встречал за минувшие годы службы. Прежде я вообще никогда не задумывался об этих существах: они тщательно прятались и на рожон не лезли, очевидно, понимая, что излишняя активность может спровоцировать настоящую травлю, в которую с энтузиазмом включатся не только люди, но и другие разумные виды. Что изменилось теперь? К чему это самоубийственное нападение? Он как будто намеренно, даже демонстративно сдался здешним следователям в руки. Мертвым. Боялся живым рассказать что-то лишнее? Мешала какая-то клятва? Пустые предположения. Я даже не знаю, общаются ли между собой перевертыши или стараются лишний раз не сталкиваться с сородичами!
С другой стороны, ничто не мешает мне сделать небольшую ставку именно на первое. Глупо бродить по улицам и каждого первого проверять заклинанием, расспрашивать местных жителей — глупо вдвойне, все равно никто ничего не скажет, даже если знают. Максимум есть шанс, что слухи о таких поисках дойдут до нужных ушей, а обладатель этих самых ушей окажется достаточно любознателен и не решит из осторожности залечь на дно. С тем же успехом можно дать объявление в газету!
Хм. А почему, собственно, нет? Газета местная есть, выходит она, кажется, ежедневно. Да, попытка ткнуть пальцем в небо, но… почему бы не ткнуть, если я от этого ничего не теряю! Надо только придумать, что именно написать и насколько прямо.
Да и вообще, не стоит забывать о возможностях прессы. Мне велено действовать аккуратно, но что, если аккуратность не принесет желаемых результатов? Останется только один действенный метод — провокация, а более удобного средства для этих целей, чем газетная статья, в мире пока не существует.
Эти мысли приободрили, но окончательно отбили сон. Теперь я едва сдерживался, чтобы прямо сейчас не побежать на поиски редакции. Остановила не необходимость выспаться, а понимание, что ночью в этом городе все закрыто.
Рассвет застал меня в кухне за столом. Я допивал третью кружку чая и с, подозреваю, маниакальным блеском в глазах покрывал скобленую деревянную поверхность исписанными листами бумаги. Некоторая их часть была тщательно смята и возвышалась горкой, в отдельную стопку аккуратно откладывались немногочисленные записи, не вызывающие сомнений. Удручающе немногочисленные. А все остальное являло собой прорву черновиков, черновиков, черновиков и переработанных дополненных версий. Странно, но я умудрился во всем этом до сих пор не запутаться.
— И часто с тобой такое? — нарушил рассветную тишину сонный женский голос. Вздрогнув от неожиданности, вскинул взгляд на вошедшую хозяйку дома.
— Какое — такое? — уточнил на всякий случай.
Ойша неопределенно повела руками, охватив широким жестом всю кухню, потом уронила ладони и проворчала:
