– Вы догадливы, – съязвил король, сморщив в усмешке рот.
– Осмелюсь с вами не согласится, ваше величество. Я бы никогда не позволил себе подобного неуважения к своему сюзерену. Вы знаете, насколько я предан вам и короне.
На этих словах глаза герцога яростно блеснули. Он нарочно сделал акцент на последней фразе и теперь умолк. Эта странная пауза еще сильнее раскалила атмосферу, а до меня внезапно дошел скрытый смысл, который герцог вложил в свои слова. Он намекнул королю. Намекнул на нечто ужасное, недостойное настоящего мужчины и дворянина. Намекнул на предательство, которое тот совершает по отношению к собственному брату. Он обо всем догадывался, но молчал! Я застыла, чувствуя, как по позвоночнику скользит ледяной кубик страха. Что будет, если король увидит в этих словах угрозу? Что, если он не сдержит себя и прикажет своим гвардейцам схватить и меня, и герцога?
– Тогда как объяснить ваш брак с графиней? – наконец заговорил Филипп, нарушив тягостное молчание.
– Вы добровольно отказались от нее, ваше величество. Я забрал то, что уже не принадлежало вам.
Король побагровел от ярости. Он сжал челюсти и устремил свой взгляд куда-то в пустоту, бешено вращая зрачками.
– Действительно. Моим подданным только и остается, что подбирать с земли то, что я выбросил.
Я напряглась, едва сдерживая себя от того, чтобы сорваться с места, точно фурия, и влепить этому расфуфыренному павлину добротную пощечину.
Он успел помыться и переодеться и теперь по-хозяйски восседал за нашим столом, всячески пытаясь нанести оскорбление мне и герцогу.
– Вы правы, ваше величество. И для меня как для вашего подданного высшая честь подобрать то, что когда-то было в ваших руках!
Альваро ответил так, что я в душе начала им гордиться. Это же надо – подобрать такие слова, которые формально польстят его павлиньему величеству, но на самом деле еще сильнее ударят по больному месту. Мой муж поднял бокал и жестом показал, что предлагает королю выпить с ним. Филиппу не оставалось ничего иного, кроме как последовать примеру герцога и поднять свой бокал.
– В таком случае, – он презрительно сощурил глаза и смерил герцога полным ненависти взглядом, – надеюсь, что вы не станете играть с королевским подарком и используете его по назначению!
У меня челюсть отвисла после такого откровенного хамства. Я подалась вперед, намереваясь встать, но в эту секунду случайно пересеклась взглядом с герцогиней Гарибальди, которая зыркнула на меня так, что я тут же опустила свою пятую точку на место. Она незаметно поднесла указательный палец к губам и отрицательно покачала головой, давая понять, что мне не нужно вмешиваться в обмен любезностями между герцогом и королем.
– Будьте уверены, здесь нет никакой игры, ваше величество. Мы с герцогиней безумно влюблены друг в друга, – спокойно ответил Альваро, чем еще сильнее разозлил короля. Филипп буквально свирепел на глазах.
Он порывисто встал с места и вскинул в воздух руку.
– Немедленно принесите мой подарок по случаю свадьбы герцога, – гаркнул король.
Тут же к нему подбежал один из гвардейцев, держа в руках большую прямоугольную коробку, перевязанную голубой атласной лентой – цвет королевского флага.
– Право, не стоило, ваше величество. – Альваро также встал и поклонился королю.
– Здесь новые простыни для вашего супружеского ложа, герцог, – с ухмылкой проговорил Филипп, вручая коробку моему супругу, – кипенно-белые, из тончайшего китайского шелка, отделанные венецианским кружевом. Надеюсь увидеть завтра поутру одну из них на балконе вашей спальни.
Я заметила, как сузились глаза герцога. Королю все же удалось зацепить его за живое. Но он сдержался, выдавив из себя благодарную улыбку.
– Непременно увидите, ваше величество, – вмешалась я в разговор, поскольку нутром почувствовала, что Альваро нужна моя поддержка. Его немного утомила эта пикировка с королем, и ему нужно было легкое подкрепление. – Благодарю вас за столь изысканный подарок. Смею вас заверить, что все случится именно на ваших простынях.
Не знаю, как мне удалось сохранить любезную интонацию в голосе, но, судя по реакции Альваро, справилась я мастерски, даже несмотря на клокочущую внутри меня ярость и желание как следует отколошматить этого индюка.
Еще никто и никогда меня так не унижал. Даже Вадим, бросивший мне как-то вслед обвинения о зря прожитых годах, даже гадалка, назвавшая меня «пустой». Никто и никогда не говорил обо мне как о вещи или подарке. Ко мне никогда не применялось слово «использовать по назначению», никто не обсуждал так открыто мою интимную жизнь, преподнося в качестве подарка простыни, на которых мне следует заняться любовью.
Я запуталась, не зная, как реагировать на все происходящее. Я металась между идеей встать и уйти, высоко задрав голову, и сделать все, на что намекает король, только потому, что это выведет его из себя.
– Что ж… – Филипп уселся на место и начал поглаживать двумя пальцами три волосинки на своей бороде, – надеюсь, герцог, вы понимаете, что если брак не будет консумирован – мне не составит труда добиться от церковного суда признания его недействительным. В этом случае я с удовольствием приму в свои объятия отвергнутую вами супругу.
Это было последней каплей. Несмотря на качающуюся, как у китайского болванчика, голову герцогини Гарибальди и на говорящие взгляды мужа, я все же встала с места и повернулась к королю с ослепительной улыбкой, которая заставила его ошарашенно выкатить глаза и умолкнуть.
