мертвой хваткой, продолжая улыбаться, чем еще сильнее приводил меня в бешенство.
– Ты не понимаешь? Может быть, ты поймешь, когда я закроюсь в бане с каким-нибудь твоим конюхом?
Я психовала, продолжая попытки вырвать из его крепких рук простыню, а он словно играл со мной.
– Ты такая красивая, когда сердишься. К тому же лунный свет идет твоему обнаженному телу, – с придыханием сказал герцог.
– Ты… ты… ты… – Слова застряли у меня в горле. Слезы были на подходе, и тут он вдруг сказал:
– Как-нибудь я расскажу тебе, чем мы с Золой занимаемся в хамаме. Но если ты надумаешь затащить в баню какого-нибудь конюха – ему не поздоровится. И тебе тоже.
Его слова совершенно обескуражили меня. Я прекратила попытки вырвать простыню из его рук и встала, таращась на него, как баран на новые ворота.
– То есть тебе можно, а мне нельзя? – с вызовом спросила я.
– Никому нельзя, – ответил Альваро, а затем резко дернул простынь на себя, заставляя меня упасть прямо к нему в объятия. – Никому нельзя, – тихо повторил он, а затем с жадностью впился в мои губы поцелуем.
Черт бы тебя побрал, Альваро Альба! Ты совершенно точно свел меня с ума!
Глава 19
Сквозь щель между тяжелых парчовых штор в спальню пробирались тягучие медовые лучи рассветного солнца, которые медленно сползали по стенам и паркетному полу. Я лежала с открытыми глазами и смотрела на спящего Альваро.
Золоченые лучи невесомым коконом окутывали его обнаженное тело, лишь слегка прикрытое скомканной простыней. Его закрытые веки подрагивали во сне, а длинные черные ресницы отбрасывали едва заметные тени на белые скулы.
Он казался воплощением жаркого дня, горячего песка, теплого тропического бриза. Мое тело сковало блаженное оцепенение. Я чувствовала себя выпитой досуха, словно меня заперли в парилке и забыли там на два часа. Но это чувство было самым счастливым за все прожитые годы.
Если бы он захотел испить меня до дна еще сотню раз – сотню раз я сказала бы «да».
Я не удержалась и провела кончиком пальца по его щеке. Альваро вздрогнул и быстро открыл глаза, щурясь спросонья. В мягком утреннем свете цвет его глаз изменился. Вместо черных угольков я увидела два зернышка янтаря, которые с нескрываемым обожанием смотрели на меня.
От одного его взгляда мой мир дрогнул и поплыл перед глазами, как перед обмороком. Я и не знала, что могу быть настолько счастливой, что могу испытывать такие эмоции, что узнаю на вкус жизнь, наполненную бесконечной любовью к мужчине.
Альваро улыбнулся – нежно, мечтательно, скользя взглядом по моему лицу сверху вниз. Затем он поднял вверх руку и провел пальцами по моим скулам. Мне показалось, что это само рассветное солнце осенило меня. Кожа вспыхнула в тех местах, где ее коснулись подушечки его пальцев.
– Доброе утро, – с едва уловимой хрипотцой произнес он.
Его голос взволновал меня, по телу пронеслась приятная дрожь. Я улыбнулась и наклонилась, потянувшись к нему губами. Легкий, неуловимый поцелуй коснулся их. За такой поцелуй можно все отдать. Так целуют самых дорогих людей, запечатлевая на их губах признание в любви.
– Доброе утро, – ответила я.
– Ты голодна?
– Очень, – честно сказала я.
– Прекрасно.
Герцог резким движением сел на край постели, затем поднял с пола небрежно сброшенную накануне сорочку. Я залюбовалась игрой мускулов на его спине в тот момент, когда он поднял руки вверх, чтобы одеться.
Облачившись в кальсоны, он потянулся, затем сцепил руки на затылке и повертел торсом в разные стороны, разминая затекшее тело.
– Я прикажу накрыть завтрак в саду. Спускайся, когда будешь готова.
Он повернулся ко мне, улыбнулся, затем поднял с постели маску и быстро завязал ее на лице. Передо мной вновь предстал таинственный незнакомец, загадку которого мечтали разгадать все невесты Басконии.
– Король… – робко начала я, не зная, как закончить начатую мысль.
– Его величество, безусловно, будет завтракать с нами. Мне не терпится увидеть его лицо, когда он посмотрит на наш балкон.
– Не думаешь ли ты на самом деле…
– Вывесить нашу простыню? – Герцог расплылся в хищной улыбке. – Да и еще раз да. Именно это я и собираюсь сделать. Ты даже не представляешь себе, какое удовольствие мне доставляют его душевные страдания и бессильная злоба.
– Почему? – спросила я, вставая с постели и натягивая халат. – Откуда растут корни этой вражды?
Я хотела прощупать почву, чтобы понять – догадывается ли он о своем происхождении? Знает ли что-то о своем прошлом? Помнит ли свое детство?
– Из предательства, – ответил Альваро, гневно блеснув глазами. – Корни этой вражды растут из предательства.
