По краюшку самому светлые березки выстроились, что девки, дорогих гостей встречающие…
…застучали топоры, завизжали пилы. Строили дома гуртами, спеша до морозов управиться. А бабы, обжившися, сварки чинили, разбирали, кто и где жить станет. Одной с краю неохота, другой в центре тесно… мужик с бородою окладистою знай похаживает.
Брюхо оглаживает.
И покрикивает, что на мужиков, что на баб… мол, не делиться им надо, а за скотиною глядеть, за детьми…
— Построились. Зажили… что сказать, неплохо зажили. Хозяин слово свое сдержал. И туточки недалече озера открылися. В них и рыба пришла всякая, что карась, что карп ленивый, что щука… зверь вновь же на болота заглядывал. Вот с хлебом тяжковато было… но и тут Надежа подсказал. Наносили земли на крыши, там и стали сеять. Много аль нет, но хватало. Мы-то хлебом небалованные были. Сперва.
Я глядела, как разрасталась деревенька.
Вот стал дом первый, на два поверха да с крышею, из досок деланной. Наличники резные, крылечко горбиком. Красота!
И староста на жен своим кнутом помахивает, но так, для порядку. Те-то хлопочут радостно, мол, наконец-то заживем по-людску… росли и иные хаты, поднимали к небесам толстенные стены, расправляли крылья крыш. И не было недостатку ни в дереве, ни в коре, ни в белом болотном мху.
Крепко было слово Хозяина.
…к Надеже тоже приходили с поклоном, мол, скажи, где, и поставим тебе, спасителю, хоромы, не хуже Старостиных. Только он отказался.
— Не захотел… такая цена уплачена… и одно, когда за других, а другое — самому с нее иметь. Он бы ушел, когда б мог… а не мог, то и… сам от яму копал. Сам бревна таскал, накатом клал. Наши-то дивились… не понимали… и боялись с того, что не понимают… нет, они и прежде-то опасались, но опасения — одно, а страх — иное. На прежнем-то месте Надежу не сторонились. И детей от него не прятали, ни в одну, самую дурную голову прийти не могло, что он их сглазит. А тут… вроде с уважением все, с поклонами, да только завидя сбегчи спешили. Вот и вышло, что мы вдвоем осталися.
…видела я и мужика давешнего угрюмого, как по болотам ходил, будто по ковру, как за ним девчонка смуглявая бегала… ну не бегала, на болотах не больно-то побегаешь.
Ходила, перевальвалася в чужих сапожищах, столь великих, что мало не выпрыгвала с них. Перевязаны сапоги оные ремешками кожаными. Перемотаны плечи платком пуховым — от лихоманки найпервейшее дело. Голова тряпицею замотана, чтоб не лезли в нее лосиные вши.
На спине у девчушки той корзина, едва ль за хозяйку не большая.
Останавливается она.
Вздыхает.
Но не смеет жаловаться.
— Тогда-то мне стоило глаза закрыть, и видела взгляд ее… и все думала, а ну как остались бы мы… может, и нашла б она себе супруга по нраву… может… детки бы пошли… и бедная, но жила б… или нет? Как знать? Говорят, тым годом азары крепко по землице нашей прогулялись, огнем и мечом, едва вовсе не обезлюдели…
Старуха вздохнула и вновь рукой провела, стирая картину.
— Училася я. Жаловаться не смела, он бы не кричал, не попрекал, но просто глянул бы… я и сама… нет, не думай, порой тошно становилося, хоть к тятьке беги. Тот дом поставил хороший. Он у нас и прежде хозяйственный был, ноне и вовсе развернулся. Сперва рыбу ловил, вялил да коптил, сушил… из костей — муку толок… да и чешую с хвостами в дело пускал. Возили мы рыбу в Пелюшичи… было такое селение за краем болот. Там люд свое дело ведал, овец держал тонкорунных, даром что слева болота, зато справа — луга заливные…
…князь бережет, что людей, что овец. Шерсть-то их легка и тонка, шали вовсе мало что не драгоценные…
…возили в Пелюшичи и рыбу, и муку ту самую, и шкуры, дичину. Торговали помаленьку. Купцы сие дело быстро смекнули, взамен потянулись к Пелюшичам подводы с мукой да нехитрым скарбом.
— Отец все меня жалел, что живу бедно… Надежа-то не больно хозяйством занимался. Ему что? Сыт, одет, и того довольно. И меня приучил как-то… хотя не скажу, что вовсе сестрам с их нарядами и платками не завидовала… а как четыре года минуло, пролетели одним днем, люди забеспокоились. Надо Хозяину новую невесту отправлять. Да кого? Все друг на друга поглядывают, дочерей прячут, приговаривают, что слабы и болезны… а староста наш смекнул быстро. И мужиков в хате кликнул. Мол, не дело это, чтоб своих… что надобно в тех же Пелюшичах девку сосватать, хорошо б сироту. Сирот-то множество в те времена было… вот и отправился евонный сын за невестою. Недолго ездил. Привез девку. Красивую да молодую. Сильную. Не знаю, чего ей обещано было, да только Старостины жены скоренько в семью ее приняли. И стало быть, не обманули Хозяина. Была чужою, стала нашею, беловодскою… ей-то ничего сказывать не стали. Приодели для свадьбы. Всем селом наряд справляли… поднесли чарку с вином дурманным и отвели…
…было как прежде.
Девка, правда, затуманенная, задурманенная. Шагнула и ухнула в болота, и ни следочка не осталось. А люди столы из хат вынесли, укрыли скатерочками, снедью заставили, выкатили бочки с хмельным пивом. Празднуют, стало быть.
И так мне с того празднования тошно сделалося… почти забыла, что сон сие.
Просто сон.
