желали опускаться на дно, и покачивались на волнах.
Вероломные ловушки Наташа сложила в большой мешок, чтобы отнести на работу и раздать всем желающим. В последний момент в мешок отправилась и коллекция стеклянных рыбок. Их она, конечно, не отдаст никому – пусть лежат на рабочем столе, в вазочке, в которой раньше хранились какао-бобы. Они будут лежать, а она станет осторожно их гладить.
Утро в «Прямом и Весёлом» всегда встречает тысячей неотложных дел, поэтому Наташа решила провести раздачу ловушек после обеда, а до того положить их в пустующий шкаф для одежды. Отодвинула в сторону зеркальную дверцу и увидела… Рыбу? Одно мгновение она в самом деле думала, что это Рыба – спрятался и ждёт, когда она найдёт его.
Перед ней стоял, вальяжно опершись локтем о внутреннюю стенку шкафа, манекен из «Свежих прикидов». Тот самый, с отломанной ручкой, аккуратно подклеенной. Со светло-зелёными волосами до плеч. На нём был лихой матросский костюмчик, кое-где подколотый булавками.
– Привет, – сказала Наташа и осторожно пожала старому знакомцу здоровую руку. – Когда это ты успел сменить имидж?
На её памяти манекен был брюнетом, стриженым «под горшок». Эта причёска не очень-то нравилась Наташе, и вскоре она попыталась сделать её более модной и современной. Немного перестаралась. По счастью, кто-то из поклонников «Свежих прикидов» вскоре притащил настоящий шлем лётчика, которым всеобщего любимца торжественно короновали поверх куцего парика. Так и стоял этот раб моды и стиля – в костюмах и джинсах, в шортах и шубах, но непременно – в шлеме.
Манекен звали Эй Эль Эм Двадцать Два и он был родом из Китая.
Эта информация была указана на бирке, прикреплённой к пятке благородного дона.
Буквально там значилось так:
Наташа звали его Эй, Элем, а потом просто – Элем. Двадцать два – это был его возраст. Вечный и неизменный.
– Нравится? – спросила Кэт, моментально оказываясь рядом со шкафом.
– А почему у него волосы зелёные? – строго спросила Наташа.
– Я же говорила – эти садюги в магазе с ним плохо обращались. Роняли, царапали. На голове вообще забор какой-то выстригли. Как будто пьяные мужики с леспромхоза топором работали. А у меня как раз был парик. Я одной дуре костюм для косплея шила…
– Для чего?
– Ну, типа, для любительского показа мод. Из японских комиксов. Я, короче, уже всё сделала, даже заказала ей на e-bay парик, чтоб был полный комплект, как на картинке. А она такая в последний момент узнала, что в таком же костюме её соперница придёт, ну и быстро новый захотела. За работу заплатила, а парик мне остался. Тем более, что его на границе долго мариновали, где-то с месяц. Когда прислали – уже весь косплей закончился. А Шлёме он в самый раз пришелся.
– Шлёма?
– Уменьшительно-ласкательное от «Шлем». Я его про себя «Шлем» звала.
– Его звали Элем. Уменьшительно-ласкательное от Эй Эль Эм.
– Так это фамилия! Полностью будет – Шлёма Эелем.
В ногах у Шлёмы стояло несколько сумок, чемодан и швейная машинка.
– А это что? – спросила Наташа, указывая на них, – И вообще, что манекен делает в нашем кабинете?
– Так мы же со Шлёмой переезжаем! – как-то очень по-домашнему сказала Кэт.
– Поздравляю. Куда?
– Ко мне, – коротко ответила Мара.
– Журналисты и поклонники одолевают её день и ночь! – быстро пояснила Кэт. – Должен же рядом стоять кто-то, вооруженный базукой, и защищать бедного художника от лишнего внимания?
– А с чего вдруг к ней – и лишнее внимание? – недипломатично поинтересовалась Наташа.
– Ты это зря спросила. Сейчас начнётся, – покачала головой Мара и натянула наушники.
– Да, начнётся! Начнётся! – воскликнула Кэт и выбежала в центр кабинета. – А почему я должна молчать? Пусть вообще все знают. Значит, вот. Почти две недели назад тут у нас был Международный фестиваль университетских театров. Всякие театральные деятели, наши и заграничные, понаехали в Москву, и давай друг с другом фестивалиться. И мне удалось пробиться к ним на читку. В смысле, пьесу подсунуть. Короче, я сама её читала. Мне говорят: «Это вы автор?» Я им: «Нет, что вы, просто автор типа стесняется, не верит в себя и всякое такое». Они говорят: «Это хорошо, что не вы автор. Вы обязательно это скажите. И читайте помедленнее». Блин, я читала как магнитофон, у которого батарейки садятся. И думала – ну всё, сейчас начнут кидать гнилые помидоры. Ну, короче, прочитала такая, поклонилась и говорю: «Напоминаю, что я не автор и вообще не профессиональный артист, просто мы,
