классической мощи их развития приводят к окончательным формулам, несущим важный государственный результат. Иногда эти формулы приходят на помощь в драматическую минуту и становятся поистине спасительными формулами. Теоретика можно сравнить с прорицателем будущего: в его формулах открываются очертания будущих деталей ракет, небывалых траекторий баллистических межпланетных полетов. Теоретик работает, спираясь на быстродействующие электронные машины, приспосабливая к их возможностям свои математические результаты.
Когда ищут в прошлом аллегорию меткого стрелка, вспоминают о Вильгельме Теле, поразившем стрелой яблоко на голове своего сына. Но и эта аллегория бедна, когда думаешь о точности полета ракеты по ее космической траектории. Ведь стрельба идет с подвижной платформы, со стремительно несущейся Земли, по стремительным космическим целям. Потому так сложна и волнующа разработка траектории полета, осложненная тревогой за участь сына Родины, космонавта, отправляющегося в грядущий полет.
Электронные машины здесь особенно помогают. Они могут вести расчеты буквально перед носом молниеносно летящей ракеты, уточняя теоретические прогнозы в соответствии с новыми, поступающими с космической скоростью данными. Без электронных математических машин освоение космического пространства было бы невозможно.
Не случайно, что еще в докладе на XX съезде КПСС Н. С. Хрущев прозорливо отметил труд ученых и изобретателей, разработавших по заданию партии эту новую могучую технику.
Мы найдем в рядах героев ученых — следопытов космоса, которые с помощью спутников и автоматических космических станций постепенно превращают абстрактную схему звездного неба в практическую штурманскую карту для грядущих звездолетов, на которой уточняются не только масштабы солнечной системы, но и учитывается, привязывается к местности неоднородность космического пространства, в том числе такие коварные объекты, как потоки корпускулярного излучения Солнца; как недавно открытые венцы из потоков ускоренных частиц, сформированные магнитным полем Земли; как потоки метеорной пыли, хлопьев и камней.
Мы находимся у Теоретика космонавтики, человека с энергичным, загорелым, чуть усталым лицом и копною волос, тронутых сединой. Он всегда в коллективе ученых, с которыми решает сложнейшие проблемы космонавтики. На стене его кабинета — фантастический пейзаж чужой планеты. За окном шумит улица, но ученый, поглощенный вереницей земных дел, сидит к окну спиной. Не пейзаж ли, висящий на стене, служит ему окном, не оттуда ли льется свет на его рабочий стол, свет реального близкого будущего…
Космонавты Гагарин и Титов, Николаев и Попович, Быковский и Терешкова приземлились каждый в назначенном месте. Это была труднейшая техническая задача. Как затормозить космический корабль? Как перевести обратно в теплоту энергию его головокружительного движения, когда эта энергия способна при ударе мгновенно расплавить несколько десятков тонн стали, когда требуется такая же энергия торможения, как и для того, чтобы остановить несколько сотен тяжелейших и длиннейших железнодорожных составов, идущих с полной скоростью?
В плеяде безыменных героев, создавших необходимые средства, мы найдем теоретиков и конструкторов самых разнообразных специальностей. Есть среди них и врачи, обладающие мудростью Гиппократа и суровой нежностью спортивных тренеров.
Это теоретики рассчитали ту великолепную траекторию, на которую ложится корабль после включения тормозных двигателей, ту почти волшебную глиссаду, при которой грозный панцирь воздушной оболочки Земли, испепеляющий метеориты, сам становится спасительным тормозом до тех пор, пока не начнут срабатывать звенья целой цепи иных тормозных устройств.
Это конструкторы создали систему ручного управления, позволяющую космонавту стать хозяином космического корабля, ориентировать его в любом положении, направлять, куда понадобится, приземлять в назначенное место.
Это конструкторы, технологи, материаловеды обеспечили такую тепловую защиту, при которой космонавт, находящийся в кабине, окруженной клубком небесного огня, оболочкой светоносной плазмы с температурой во много тысяч градусов, оставался невредимым, словно сказочная Саламандра.
Это физиологи отважно и бережно вовлекали будущего космонавта в бешеный вальс центрифуг, неистовую тарантеллу вибростендов, приучая его мускулы и нервы к небывалым ускорениям и вибрациям, это они приучали космонавта к одиночеству в тишине сурдокамер, из которых безусый юноша выходит обросшим бородой.
Освоение космоса — это подвиг юного Геркулеса. На празднике безыменных героев мы увидели бы много молодых и счастливых лиц. Только тот из больших ученых, штурмующих космос, достигает успеха, кто умеет растить и выдвигать молодежь, терпеливо работать с нею. А поэтому у подножия космической ракеты неустанно действует замечательная кузница новых кадров.
Буржуазные «романы карьеры» изображают движение молодого человека по ступеням власти над людьми. Каждодневно расширяющийся фронт завоевания космоса открывает большой простор для выдвижения. Но и даже оставаясь на своем рабочем месте, близ космической ракеты выдвигаются все. Рост работника повышается в рамках его специальности. Он стремительно движется вверх по ступеням власти над природой.
Любо-дорого смотреть на эту молодежь, жизнерадостную, быструю, сообразительную, спаянную единой творческой дисциплиной.
Что еще сказать о стиле работы участников штурма космоса? Это стиль современного этапа развития социалистического общества, стиль Коммунистической партии, ленинский стиль, восстановленный в полной силе после XX съезда КПСС. Это новая Программа Коммунистической партии в действии.
В одном из исторических выступлений на Красной площади Никита Сергеевич сказал крылатую фразу: социализм — это и есть та надежная стартовая площадка, с которой Советский Союз запускает свои космические корабли.
В те минуты вся Красная площадь показалась нам стартовой площадкой, а кремлевские башни—устремленными ввысь ракетами, несущими нас в коммунизм.
И еще воображение рисовало нам грандиозные, почти фантастические сооружения советского космодрома Байконур. Расступились в стороны стальные фермы, поддерживающие космический корабль, и он стал похожим на обелиск, омываемый волнами пламени у подножия.
А там, из мглы веков, выступал еще один темный столб и под ним языки огня, лижущие основание. Это древняя римская площадь Цветов, на которой сжигают Джордано Бруно. Как похожи силуэты, как различно их значение! Там был мученик, здесь — герой; там — великая трагедия, здесь — триумфальная эпопея; там — гонимая мечта о множественности миров, здесь — начало их
завоевания.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ,
в котором выводятся некоторые соображения о качествах, необходимых изобретательской голове, и еще раз подтверждается, что методики изобретательства пока не существует. Но метод — есть!
Пора закруглять затянувшееся повествование, начинать подводить итоги.
И пока еще кружится в памяти хоровод рассказов и притч, пусть читатель еще раз переберет их в уме и еще раз учтет, что от каждой притчи расходятся во все стороны разнообразные стрелки умозаключений. И, возможно, читатель поспешит отобрать из них в первую очередь те, которые указывают на качества, необходимые изобретательской голове. Ведь он понял, что методики изобретательства нет, что рецептов, как делать изобретения, пока не существует и что путь к изобретательству состоит в совершенствовании творческой личности, совершенствовании своей головы.
Он припомнит главу четвертую, разделы 4.1–4.7 и заметит, что многие изобретения только кажутся сделанными по счастливой случайности, по счастливому вдохновенью, а что счастье изобретателя в нем самом, в его знаниях, опыте, стремлении к цели, изобретатель сам накапливает в себе заряд вдохновенья.
Он припомнит раздел 4.8 и заметит, что изобретения не делают лежебоки, вдохновенье приходит к изобретателю в труде и борьбе.
Он припомнит разделы 4.9–4.10 и заметит, что большие изобретения обязательно сделаны по заказу. Значит, надо уметь чувствовать этот заказ. Жить потребностями своей страны, своего народа, нуждами строительства коммунизма. Лишь тогда можно сделать большое изобретение. Тут великий источник изобретательского вдохновенья.
Он припомнит главы первую, вторую, третью и заметит, что не всякая техническая выдумка имеет право называться изобретением. Изобретением будет лишь та, которая нова, полезна и целесообразна и технически осуществима. Эти главы опять говорят о качествах, необходимых изобретателю.
Он припомнит разделы 1.7–1.14, 3.14—3.15 и заметит, что изобретателем может быть лишь тот, кто умеет чувствовать новое, глядеть в грядущее, кто умеет фантазировать и мечтать и воплощать свои мечты в действительность.
Он припомнит разделы 2.1–2.9 и заметит, что большой изобретатель почти всегда — гуманист. Что идеи мира и созидания вдохновляют изобретателей на их лучшие творения.
Он припомнит разделы 3.1–3.13 и заметит, что изобретателем может стать лишь тот, кто умеет бороться с косностью, побеждая ее в себе и других.
Он припомнит главу девятую и, быть может, позавидует тем, кто сумел разглядеть в привычной машине черты неродившейся еще вещи. И, быть может, захочет получше изучить свою машину, чтобы видеть все в ней насквозь; стать специалистом своего дела. В постижении дела рождается вдохновенье.
Он припомнит главу 8. 1–8. 9 и заметит, что изобретения являются порой из соседних областей техники. Вдохновенье приходит со стороны. Значит, надо учиться широко глядеть по сторонам, знать не только одно свое дело, быть широко образованным, информированным человеком.
Изобретателю надо уметь видеть общее, быстро схватывать общую суть различных, казалось бы, вещей. Этому учит людей наука — теория, вдохновляющая изобретателей. Он припомнит раздел 7.4 и, быть может, захочет получше изучить математику. Математическая дорожка — это один из путей, по которым приходят изобретения. В математических формулах таится родничок вдохновенья.
Он припомнит главу десятую и заметит, что изобретения приходят порой из прошлого. Опыт прошлого вдохновляет изобретателя в его сегодняшнем творческом труде. Значит, надо обогащать свой разум всеми богатствами, уже завоеванными человечеством. Нужно изучать историю техники, делая из нее выводы и обобщения, полезные для решения сегодняшних задач.
Он припомнит главу пятую, шестую, тринадцатую и заметит, что изобретения делаются таким числом людей, что порой трудно сказать, кому принадлежит изобретение, и в работах великих изобретателей соединяются усилия многих поколений. Вдохновенье ярко разгорается в коллективе.
