Я почесал кончик носа:
– Вы ведь третий эшелон? Сегодня какое?.. Ну вот, через две недели ровно и начнут.
– Они совсем близко, да? – спросил парень тихо и почему-то довольно скорбным тоном. Наверное, демонстрировал сочувствие к гражданским – к тем, кому не хватит места в убежищах.
Впрочем, вполне может быть, что не только демонстрировал, но и в самом деле переживал: до орбиты рантам действительно оставалось всего ничего, и закрыть земное небо нам было уже нечем.
Мы думали, что летим к ним – а они шли к нам.
«Ефремов», беспрерывно передавая базовый набор символов и приветственные сообщения на основных языках Земли, сблизился с флотом пришельцев практически вплотную: на сорок четыре с половиной тысячи километров. После чего был сожжен мазерами.
Но все восемь месяцев, что продолжались маневры сближения, зонд исправно передавал в ЦУП данные радиоперехвата…
Иногда проще начинать со сложного. Потому что простого – нет. И не предвидится.
Ты можешь посылать в созвездие Весов радиосигнал «Мир, Ленин, СССР». Можешь закидывать в небо кремниевые таблички с изображением голых людей и атома водорода. И можешь тратить миллиарды на попытки выявить в космическом шуме осмысленный ответ – но ответа не будет.
Противоположную сторону нисколько не волнуют голые люди, да и с кремнием у нее все в порядке. Противоположную сторону не интересуют Ленин и даже СССР; мир – интересует, но совсем в иных целях.
Противоположная сторона не идет на контакт, потому что не нуждается в контакте. Она не желает перебирать основные состояния атома водорода и высчитывать площадь квадрата. Она не предоставит тебе ни символов для описания простых понятий, ни сведений о том, что эти понятия означают.
Остается одно: брать что дают.
Только вообразите: три черных корабля. Один огромен – свыше девяноста семи процентов общей массы флота. Это грузовик, он несет на себе Врата и набор оборудования.
Два других – ударные. Мазеры, баллистические пушки, генераторы защитного поля.
Экипажи в криосне, всего-то около трех тысяч особей.
И две сотни лет пути. Пилотов и техников размораживают по очереди. Дежурство длится около полутора земных лет, остальное время – сон.
Вообще говоря, продолжительность вахты сама по себе может многое сказать и о биологическом виде, и о цивилизации в целом. Но у наших экзопсихологов и без того хватало пищи для размышлений.
Так или иначе, дежурным было скучно. И они разговаривали друг с другом. По радио. Обыкновенно голосом: речевой аппарату рантов, как и у людей, использует самую доступную среду – воздух. Телепатия, конечно, явление престижное, однако развиться в естественных условиях шансов не имеет. К счастью: «телепатические волны» человечество перехватывать пока не научилось.
Дежурные бодрствовали, скучали, болтали.
А «Ефремов» гнал их болтовню на Землю. Гравиканал – в отличие от радио – работает почти мгновенно. А квантовая модуляция позволяет передавать очень большие пакеты. Точнее, по трави только большие пакеты и можно передавать. Настолько большие, что их, как правило, и забить-то нечем.
Но тут нам повезло снова. Довольно быстро выяснилось, что наряду с переговорами пилотов черные корабли постоянно обмениваются хорошо структурированными потоками данных.
Они реплицировали полетную информацию между бортовыми вычислителями и банками данных. Три корабля, тройное резервирование. И минимальная защита: сигнал слабый, космос – глубокий. «Чего им, собакам, стесняться».
Мы получили рабочие частоты и структуру пакетов данных. А затем самое главное: возможность сравнить пакеты, записанные до обнаружения рантами «Ивана Ефремова» – и перехваченные после:
«Смотри, Василий, что это там, по курсу? Никак объект?»
«Да, Фёдор, определенно объект».
«А что это за объект, Василий?..»
Имена у рантов имелись. Не «Василий» и «Фёдор», конечно. Однако и не наборы символов или цифр, как любят придумывать в книгах и сенсоидах. Вполне себе имена, отражающие некую индивидуальность.
Я угадал даже это.
В статье, которая в одночасье сделала меня экспертом по расшифровке инопланетных переговоров, рассматривался именно такой вариант: избыток лингвистического материала, его высокая структурированность, нежелание противоположной стороны поддерживать беседу.
Семантику чужого языка не обязательно следует отстраивать от «букв» – элементарных, базовых понятий, общих для любой представимой культуры. Иногда имеет смысл начинать обучение с целых «предложений» или даже «абзацев».
Сложное может быть понято в тех случаях, когда невозможно понять простое. Пусть неточно, пусть интуитивно – но хоть как-то. Дальше запускается процесс выявления закономерностей: вот эта последовательность звуков – это понятие «объект»? Или приветствие? Или имя собеседника? Хорошо, примем
