– Не совсем, – качает он головой. – Можешь достать прямо сейчас пару визиток твоих знакомых?
Я закрываю глаза и вспоминаю свою коллекцию визиток. Мысленно перебираю их руками, транслирую сюда, в Меркабур и вскоре нащупываю в кармане знакомую карточку с клетчатой скатертью и выпуклой буханкой хлеба. Это визитка тети Шуры.
– Теперь возьми очки и посмотри через них на карточку.
Я осторожно натягиваю очки на голову, они тяжелые и холодные, а резинка давит на затылок. Открываю глаза, но не вижу ничего, кроме расплывчатого синеватого пятна.
– Эмиль, я ничего не вижу.
– Расслабься. – Он кладет руку мне на колено. – Расфокусируй взгляд. Ты смотрела когда-нибудь на стереокартинки?
– Такие, от которых поначалу в глазах рябит? Да, видела.
– У тебя получалось увидеть объемное изображение?
– Вроде бы да.
– Поставь перед собой визитку. – Он берет мою руку с карточкой и приподнимает так, что та оказывается прямо напротив моего лица. – И представь себе, что это – такая стереокартинка.
Как только мне удается расфокусировать взгляд, фон перед глазами застилает мягкий золотистый свет. В нем я вижу завораживающую объемную картину. Отчасти это напоминает мне детскую игрушку – стеклянный лабиринт, только эта штука гораздо сложнее. Внутри большого прозрачного шара есть шарики поменьше, они похожи одновременно на много маленьких солнц на закате, переливчатые поверхности, напоминающие флаги на ветру, оранжевые «цветы» с округлыми лепестками, и все они окутаны аурой мягкого белого свечения. В том, как выстроены фигуры и в каком ритме они повторяются, чувствуется некая внутренняя гармония. Если бы можно было переложить эту картинку на музыку, получилось бы сложное произведение: симфония или концерт для виолончели с оркестром.
– Как тепло, – шепчу я. – Что это, Эмиль?
– Предназначение – это заложенный в скрапбукере потенциал, некая комбинация энергий, выстроенных определенным образом.
– Эмиль, мы об одном и том же говорим? – Я все еще погружена в открывшуюся мне картину. – Ты видишь в этих очках то же, что и я?
– Ты должна увидеть шар, а внутри – что-то вроде трехмерного графика очень сложной математической функции. Упорядоченный набор разноцветных геометрических объектов на золотистом фоне. А почему ты спрашиваешь?
– Это похоже на то, как я вижу поток. Он переливается разными цветами, как живая радуга, и эти цвета – совершенно нереальные. Я только условно могу сказать, что вот это – «желтый», а то – «зеленый». На самом деле они другие, не могу подобрать им точного аналога в нашем привычном мире.
– Я понял, – говорит Эмиль. – Твое предназначение – видеть то, что скрыто от других. Возможно, когда-нибудь ты научишься делать это и без спецочков. Попробуй посмотреть на другую визитку.
Я перетаскиваю в Меркабур еще одну карточку и увлеченно разглядываю ее. Здесь тоже золотой фон, но комбинация фигур, или, как говорит Эмиль, энергий, – совсем другая. Много остроконечных объектов – объемные звезды, как с верхушки елки, конусы, пирамиды и более сложные штуковины, которым я не могу дать названия (может быть, какие-нибудь октаэдры или икосаэдры), и оттенки другие – более холодные: голубые и фиолетовые, темно-синие и зеленоватые, однако и они излучают нежный белый свет.
– Замечаешь, как эта визитка отличается от предыдущей? – Я не вижу Магрина, но чувствую, что он довольно улыбается.
– Ага. Эмиль, только вот я все равно ничего не понимаю… Красиво, конечно, но что толку от этой картинки?
– Когда человек делает что-то в соответствии со своим прямым предназначением, изображение начинает меняться. Скрапбукер с помощью потока реализует через открытки заложенный в него потенциал, и энергии, которые ты сейчас видишь, активизируются. Есть определенные признаки, которые говорят об этом, их можно заметить через очки. А ты в такой момент чувствуешь то, что называешь «родной нотой».
– А я могу увидеть свое собственное предназначение? Если посмотрю на свою визитку?
– Попробуй. – Он пожимает плечами, берет кружку и поднимается. – Налью себе еще горячего.
Собственные карточки у меня есть под рукой, в ящике стола. Я в нетерпении достаю одну и поначалу никак не могу расфокусироваться, уткнувшись взглядом в синее стекло. Наконец, мне это удается. То, что я вижу, вызывает у меня полное недоумение.
Что все это значит?
Глава восьмая. Мне сказали, что вы можете законсервировать настоящее
Кто бы мне сказал неделю назад, что я буду торчать взаперти в подсобке оперного театра в компании двух страннейших девиц и послушного, как монашка, амбала, ни за что бы не поверила.
В моей руке лежал мнеморик – тяжелый уродливый кругляшок, который скрывал в себе все тайны сразу: кто такая или что такое Маммона, что
