не помнил.
До тех пор, пока почти два года назад домой не приехал дядя Тахбир, который с большим восторгом заявил, что нашлась дочка тана Сабира и его, Адара, сестра. Мальчик сначала радовался – здорово! Родная сестра! Наверняка будет с ним играть! Но, подрастая и слушая разговоры дяди и кузенов, ребенок начал понимать, что эта самая сестра отнимает у него его место.
Адар и Бану смотрели друг на друга одинаково растерянно и равнодушно. Бану сказала себе сразу, что мальчишка – часть ее клана и теперь ей, как тану?, надлежит его защищать. А чувства… Когда война закончится, они приложатся. Адар убедить себя в родстве и связи каким-нибудь подобным образом не мог, о чем и сказал отцу. При всех, громко, почти по-детски визгливо заявил, что он будет следующим таном, а не «эта». Первый раз Сабир коротко рявкнул на мальчонку, и тот примолк. Насупился, убежал. Однако на другое утро все повторилось вновь, с гораздо бо?льшим упорством, и Сабир, доведенный мальчишечьим упрямством до бешенства, занес руку. Ребенок или нет – а приказы тана обсуждать нельзя! Бансабира была объявлена тану два года назад, законный наследник Сабира Свирепого уже вступил в свои права, так что теперь никаких возражений по этому поводу быть не может.
В последний момент перед ударом Бану закрыла Адара собой, ловко поймав руку отца. Надо же, кажется, рефлексов она не утратила.
– Бансабира, этот мальчишка позволяет себе сомневаться в твоих правах и в моих приказах! Отойди! – На своей памяти Бансабира впервые видела отца в таком состоянии. Даже тогда, когда Бану прилюдно выбрала своим избранником Маатхаса, Сабир и не думал поднимать руку. Хотя, может, все дело в том, что такова судьба всех Яввузов – любить кого-то из детей намного больше остальных? Если бы Гайер был ребенком не Нера, а Сагромаха, женщина была уверена, она бы вернулась с ним вместе в фамильный чертог.
– Он всего лишь ребенок, отец, – попыталась вразумить Бану. – Зачем ты вообще приказал привезти его сюда?
– Он не вечно будет ребенком! Ты была не старше, когда встала на путь войны!
Аргумент неоспоримый, конечно, но Бану не сдавалась:
– Ты не ответил: зачем он здесь? – спросила как можно спокойнее.
– Я поручил Руссе и Ран-Доно сопроводить моего внука домой. – Сабир Свирепый опустил наконец руку. Его голос потеплел. – Коль уж ты остаешься с армией.
В его голосе, заметило окружение с трепетом или ужасом, не было и тени упрека. Всеединая, да насколько велика его любовь к дочери? Что бы она ни сделала, чего бы ни пожелала, она всегда для него права. Кроме, пожалуй, замужества, но тут и сама Бану не подвела отца. Даже сейчас, когда родился Гайер, из всех родственников новорожденного больше всех остальных ему радовался именно тан Сабир. Тан проводил с внуком и дочерью все время, которое удавалось. И для тех, кто знал Свирепого не первый год, было очевидно: дело не в том, что Гайер его первый внук, и не в том, что он мальчик: вся причина была в том, что Гайер –
– А раз им все равно держать опасный путь домой и раз все равно пришлось бы вызывать Ран-Доно для пущей безопасности, я подумал, что самое время познакомить моих детей.
Бансабира сосредоточенно кивнула. Ладно, раз отец так решил, пусть так и будет. К полудню она снимется с места. Не время ссориться, надо проститься с семьей.
Она скоро уйдет, подумал Сабир, не время для ругани. Он ведь так и не сказал, как гордится дочерью за рождение внука, за победы в боях, за освобождение Нера, за соглашение с Ниитасами. Более надежного соратника он себе не пожелал бы. И более преданного преемника тоже. Да, надо не упустить шанса и сказать обо всем этом, пока еще есть время.
Этер Каамал вызвался сопровождать племянника к родственникам невестки и даже взял на себя его безопасность. Бану была против, но Сабир настоял. Отцу Бансабира верила безоговорочно. Что бы ни было, он идеальный глава высокого дома. Бесчестия, насилия и предательства в адрес тех, кого должен защищать, тан Яввуз ни за что не потерпит и не простит. Потому танша подчинилась.
Как только Бану вывела войско с земель синих, в первую же ночь явился Юдейр – с поздравлениями и донесениями.
Он не был так приучен к темноте, как Клинки Богини, так что пользовался для освещения ночной дороги характерным приспособлением из науки Храма Даг – деревянной трубкой дюймом в диаметре, в которой на перекладине помещался или тлеющий уголек, или кусочек торфа. В трубке, закрытой сверху и снизу, выдалбливалось маленькое отверстие, так что направление рассеивания света всегда было очень четким. К тому же такое отверстие позволяло не только контролировать зону освещения, но и быстро скрыть себя, просто прижав фонарик открытой частью к одежде.
– Надо же, Рамир тебя и этому научил? – улыбнулась танша.
– Это было первое, чему он научил, когда понял, что я не ориентируюсь в темноте, как вы.
Он повзрослел, подумала танша и даже позволила себе перекинуться с бывшим оруженосцем парой необязывающих фраз. А потом велела любыми средствами проникнуть в Золотой танаар и добыть стяг Раггаров.
Глава 9
Тан Сагромах Маатхас, защитник Лазурного танаара, отложил бумагу и потер грудь. Слева, там, где и безо всяких вестей нещадно тянуло уже года полтора. На здоровье тан не жаловался, нет. Но чем больше проходило времени, тем четче становилось в памяти каждое воспоминание. Должно ведь быть наоборот: с глаз долой – из сердца вон, отец по молодости часто ему это повторял.
