только когда стало известно, что прибыл «Яввузов бастард». «Русса бы сумел… Русса бы смог… Русса бы нашел силы…»
Науки Храма Даг так просто не забыть.
Бансабира высказала переживания о собственных физических возможностях. Она даже не помнила, когда в последний раз была настолько немощной. Да и охрана в этом ей не помогала. Когда она тренировалась со своими телохранителями прежде, те довольно быстро выучились не сдерживаться. А сейчас… слишком они ее щадят, слишком боятся случайно задеть, причинить даже самый незначительный вред. Таким образом, она не то что не сможет наверстать упущенное, но и утратит то немногое, на что еще способна.
Русса успокоил: наверняка сестра помнит – возвращать воинскую форму куда легче, чем начинать с нуля. Он вызвался помочь с тренировками при условии, что они не будут торопиться и все-таки будут беречь ее здоровье. Бансабира благодарно улыбнулась и обняла брата.
Они проводили вместе очень много времени. Две недели подряд трое Яввузов – отец, дочь и сын – наслаждались семейными вечерами, а уж брат с сестрой не расставались, кажется, вообще ни на миг. Что бы Бану ни делала, Русса был рядом. Как-то за полдень они после тренировки сидели в комнате Бану рядом со спящим Гайером и перешептывались. Бансабира впервые рискнула поднять вопрос, который боялась озвучить прежде: готов ли Русса ради нее на нечто такое, что придется скрыть от отца?
Русса ответил, что ради Бану сделает все что угодно, обнял, а отстранившись, поцеловал в губы. Коротко, по-братски.
– Как трогательно, – с ехидством заметил голос.
В дверях, сверкая рыжей шевелюрой, стоял Этер Каамал, прибывший поздравить брата и невестку и поприветствовать Гайера. Теперь, когда есть представители обоих семейств, можно будет провести священный обряд посвящения ребенка в таинства Праматери и Акаба.
Русса почувствовал, как Бану неприятно поежилась, глядя на гостя, и обнял сестру твердой рукой. Они перебросились с Этером парой слов, прежде чем деверь танши скрылся из виду. Каамалу вполне хватило увиденного, чтобы, скрипя зубами, засомневаться в отцовстве собственного брата. Все они помнят, что тану Яввуз питала сильные чувства к старшему брату-бастарду и даже не раз, покинув шатер мужа, отправлялась к нему по каким-то неясным причинам. Кто знает, кто знает… Грешно, конечно, даже подумать о таком, но что, если Гайер не сын Нера? Что, если своим рождением ребенок обязан пошлой кровосмесительной связи?
Когда Гайер ушел, Бану задрожала.
– Так о чем ты хотела попросить? – напомнил Русса.
Бансабира покачала головой:
– Нет, ни о чем.
– Бану…
– Пообещай, что защитишь меня от них, – наскоро солгала женщина. – Защитишь от Каамалов.
Бану надавила на больную мозоль. Русса сначала рассыпался в причитаниях, потом в заверениях о том, что недостоин, а потом наконец трижды поклялся беречь сестру от родственников мужа. Бансабира в это время соображала лихорадочно: не стоит впутывать его во все это. Хорошо, что не попросила о желаемом Руссу. Этер явно ушел от них не без задних мыслей, он будет следить за Руссой в оба. Врать Бану не любила, но предпочитала, чтобы совесть брата оставалась чиста.
Сославшись на усталость, Бану отрядила Руссу к отцу и уставилась в окно.
Итак, тех, кому можно по-настоящему довериться, всего пятеро – Дан, Раду, Серт, Юдейр и Гистасп. Юдейр отпадал сразу – у него теперь совсем другая служба. Впрочем, его косвенная помощь вполне может сгодиться. Например, чтобы мимоходом развалить один весьма неуместный в Ясе союз. Раду слишком прямолинейный, а Дан… Дан слишком открыт. Во-первых, о тайном может стать известно лишним людям, а во-вторых, этот тоже придумает что-нибудь самоочевидное. К тому же ближайшее поручение Дану должно быть не секретным, а публичным и таким, чтобы он наверняка справился с ним с выдающимся успехом. Дан надежен только тогда, когда все хорошо. Ему надо вернуть веру в себя.
Оставались Серт и Гистасп. Серт подходил по всем параметрам. Он весьма обязателен, правда, его каждая собака знает в лагере, так что действовать скрытно ему явно не удастся. Гистасп… После всего случившегося, особенно если учесть, как много ее тайн командующий уже знает, танша в последнюю очередь стала бы обращаться к нему. Есть еще, конечно, Одхан и Вал, но они в принципе непригодны для подобной работы.
Промучившись больше часа, взвесив все «за» и «против», Бансабира наконец остановилась на Гистаспе. В конце концов, ответственность за пленных возложена на его плечи.
Впервые за последнее время Бану пригласила в комнату командира второго подразделения, велев перед тем кормилице отнести Гайера к отцу и дяде. Пусть Каамалы пообщаются с первым ребенком в их молодом поколении.
Гистасп вошел, и Бану сразу почувствовала, как нещадно горят щеки.
– Звали, госпожа? – спросил он настолько вежливо и равнодушно, как мог. Как ни крути, командующий тоже изрядно нервничал эти дни.
– Я сказала тебе «спасибо»? – Бансабира отвернулась к окну.
– Да, как только вас доставили сюда.
Серьезно? Бану не помнила.
