— В подношения руку запустил. Золотой Бабе.
— Так ты, что же, в самом деле, веришь?
— Больше, чем в тебя, — ответил старик без тени сомнения. — А ты, нет?
— Ещё как верит! — поспешил засвидетельствовать мою набожность Ткач. — Просто, он туповат слегка. Да оголодал. Соображает плохо. И я, кстати, тоже… верю. Иначе, стали бы мы с Отевахом обряд-то мутить? Сам подумай.
— Давно не видал этого подлеца, — усмехнулся вождь, слегка подобрев. — Как он?
— Жив-здоров, — на голубом глазу заверил Алексей.
У меня аж кишки сжались от ожидания, что он сейчас добавит: "Шлёт привет". Но, слава богу, обошлось.
— Хе, а ведь мы раньше… — начал вождь, но махнул рукой, не договорив. — Ладно. Раз вы под защитой, и свои руки в крови моих людей не замарали, будете жить. Но тварюгу лохматую мне отдайте. Я перед всей деревней ответ держать должен. И, если вскоре этого мутанта не освежуем, народ потребует вашей жертвы.
— Он не придёт, — потупил я опечаленный взор.
— Отчего так?
— Разругались мы. Совсем неуправляемый стал, команд не слушает. Ну и пальнул я разок в его сторону. С тех пор шараёбится вокруг, а близко не подходит. Должно быть, ждёт удобного момента должок вернуть. Так что не мой он теперь, мутант этот. Забирай, не жалко.
— Кабы я мог, давно бы забрал, и спрашивать не стал. Мои охотники уже вторые сутки за ним гоняются, а толку нет.
— Как нет? Он наелся, — не смог я сдержаться.
— Шутки шутить вздумал? — подобрал вождь жертвенный нож. — Смотри… Как звать его? — приставил он острие к моему горлу.
— Ты чего, старый? Баба Золотая нас от самого Соликамска к тебе вела, ото всех напастей защищала, а ты вот так, значит, с ножом к горлу? Не уважаешь работодателя своего?
— Хе, — ощерился мой плоскомордый дознаватель. — Убивать я тебя, может, и не стану. А вот глаз, к примеру, выколю.
— Эй-эй! — отпрянул я, чуть не завалившись на угли, от тычущего мне в светлые очи костяного жала. — Полегче, папаша!
— И ноги переломаю, — добавил тот с доброй улыбкой. — А потом отпущу, и посмотрим, так ли ты нужен Золотой Бабе. Говори, сучёнок, как тварюгу твою звать!
— Красавчик, — подал голос примолкший до поры Ткач. — Красавчиком его звать. Кличка такая. Только он всё равно не подойдёт. Своенравная тварь. Но…
— Говори, — перевёл вождь испытующий взгляд на моего напарника.
— Есть у него одна слабость. Медведей боится до усрачки. Вы его флажками обнесите, медвежьей мочой смоченными, и он ваш.
— Ах ты сука, — у меня аж ком к горлу подкатил.
— Я ж тебя, дурака, спасаю, — обронил Алексей через губу покровительственным тоном.
— Ага, — крякнул удовлетворённый подсказкой вождь, указывая на Ткача пальцем. — Хороший друг. Береги его.
— Сберегу, не переживай. Лишняя банка с формалином найдётся.
— А теперь, — снова направил кровожадный старикан нож в мои зенки, — говори, куда лыжи навострили.
— На восток, — выпалил я первое, что пришло на разгорячённый ум.
— Зачем?
— Хранилище с богатствами несметными вскрыть надо.
В этот момент глаза Ткача противоестественно округлились и совершили едва не окончившуюся успехом попытку покинуть орбиты.
— Косьвинский Камень, — продолжил я фонтанировать секретной информацией. — Может, слыхал? Так вот, есть серьёзная наводка, и мы её отрабатываем.
— Ты что несёшь?! — прошипел Алексей сквозь зубы.
— Можем в долю взять, если будешь покладистым, — проигнорировал я нападки "хорошего друга".
— Да ну? — осклабился вождь, плохо скрывая заинтересованность. — Прямо таки и в долю? А много ли мне перепадёт?
— Треть.
Эх! Широка душа моя хлебосольная!
— Ты охуел?! — едва не прыснул слезами Ткач, чуя, как несметное богатство сделалось в один момент чуть более сметным.
— Треть… — повторил старик, продолжая на пару со мной игнорировать протестующего Алексея — всёсъемсамникомунедам — Ткачёва. — А не маловато, за одинадцать-то лет?
— Чего? — не понял я таинственных расчётов своего визави.
