началу боевых действий. А если император Франц-Иосиф захочет поискать себе друзей на стороне, то мы умываем руки… — германский посол хитро улыбнулся, — ведь неверность строго карается не только в супружестве…
Я тяжело вздохнул и, руководствуясь данными мне инструкциями, сказал моему собеседнику, что отношения между Россией и Австро-Венгрией насмерть отравлены балканским вопросом и той черной неблагодарностью по отношению к моей стране, которой лоскутная империя отблагодарила полвека назад императора Николая I.
Хотя, если Берлин не будет против, мы сможем, к примеру, принять участие в строительстве железной дороги Берлин — Багдад. И даже больше того, эта железная дорога не обязательно кончится в Багдаде. Ее можно было бы продлить до Басры, куда мы, в свою очередь, дотянем ветку из Баку и Тифлиса. Таким образом, можно будет замкнуть кольцо железных дорог вокруг Евразии.
Разумеется, что это можно будет сделать только в случае, если наши отношения станут совершенно доверительными и из них исчезнет третий лишний, который и является одной из сил, разжигающих русско-германскую враждебность. Намекнул я и на связи венских Ротшильдов с парижскими и лондонскими, и на то, что только в Берлине и Петербурге не жалуют эту мерзкую семейку. Германский посол явно заглотил наживку, заявив, что он телеграфирует кайзеру. А вообще этот вопрос должны решать их величества при личной встрече.
«Хорошо, — подумал я, — тогда ведь, действительно, вполне возможна совсем иная расстановка сил в Европе, которая будет для нас более благоприятной, чем ныне существующая. Вот только эти проклятые французские займы… Хоть государь и погорячился, заявив о приостановке на время ведения следствия выплат процентов по ним, но платить все же придется. — А где взять для этого деньги?»
Как оказалось, Альвенслебен продумал и этот возможный вопрос — чувствуется школа Бисмарка! Он достал из папки еще один лист бумаги и, заглянув в него, сказал:
— Мы прекрасно знаем, что любая война — это не только человеческие потери, но и огромные расходы. Понимая, что после всего произошедшего вашей стране будет трудно рассчитывать на новые французские займы, мы хотим предложить России заем на более выгодных по сравнению с французскими условиях. Для начала — сто пятьдесят миллионов рублей золотом.
«Неплохо!» — подумал я. Германскому же послу я сказал, что доложу об этом государю и переговорю на эту тему с министром финансов Владимиром Николаевичем Коковцевым.
— И еще, — сказал герр Альвенслебен, — мы располагаем сведениями о том, что огромную роль в разгроме японского флота сыграли новые корабли эскадры российских кораблей под командованием… — посол заглянул в очередную бумажку, после чего продолжил: —…контр-адмирала Ларионова. Губернатор Циндао капитан цур зее Оскар фон Труппель, по указанию кайзера Вильгельма Второго, намерен вступить в контакт с герром Ларионовым, чтобы согласовать с ним возможность оказания помощи кораблям эскадры. Разумеется, речь идет не о военной помощи, а только лишь о поставках продовольствия и угля… — Германский посол, сказав последнюю фразу, почему-то хитро улыбнулся, посмотрев при этом на меня.
До меня уже доходили слухи о появлении на Дальневосточном театре боевых действий какой-то таинственной эскадры. Но информация о ней была настолько секретной, что даже мне государь сообщил о ней весьма кратко, без подробностей, добавив, что сказанное является нашим самым большим государственным секретом. И в МИДе никто кроме меня об этой эскадре знать не должен. На все запросы отвечать чисто по-английски: «без комментариев». Но, видимо, кое-кто из приближенных к государю лиц не умеет хранить секреты. Иначе откуда об этой эскадре знают германцы? Или вести в Берлин пришли оттуда, из Порт-Артура и горящей Кореи?
Альвенслебену же я с улыбкой заявил, что не уполномочен вести переговоры о чисто военных вопросах, поэтому при первой же возможности я передам государю информацию о поручении, данном кайзером губернатору Циндао.
Ночь, темнота, паровозный гудок. Вагонные сцепки лязгнули, поезд встал, и наступила тишина. Позади неделя пути и почти две трети территории России. Впереди покрытый льдами Байкал и вся Восточная Сибирь, еще дней пять пути. В Иркутске мы получили новые телеграммы с театра боевых действий. Их ворох, и милейший Карл Иванович просто шокирован новыми известиями. Морская блокада в действии, десятки захваченных торговых судов. Русские боевые корабли обстреляли восточное побережье Японии в тех местах, где железная дорога проложена вдоль береговой линии. Судя по всему, речь идет о «броненосной троице» из Владивостокского отряда крейсеров. На одном из таких участков под обстрел попал поезд, перевозящий боеприпасы. Взрыв уничтожил пути и все живое на милю вокруг.
Кроме того, на подступах к Токийскому заливу в качестве призов захвачены два парохода под американским флагом, перевозящие военную контрабанду. Крейсер «Богатырь», отделившийся от ВОКа после форсирования Сангарского пролива, пошел на север и знатно порезвился в водах, прилегающих к Курильским островам. Им пущено на дно большое количество вооруженных браконьерских шхун и обстреляны японские наблюдательные посты на самих островах. Как сообщается, сорван десант японских вспомогательных сил на Камчатку.
