Я ехал с военным министром Дмитрием Алексеевичем Милютиным, а князь Горчаков со своим румынским коллегой Иоаном Братиано. Так уж получилось, что у них с ездой что-то не заладилось. Сначала лошадь начала беситься. Пересадили канцлера в другую коляску. А у той колесо отвалилось, и старик чуть не вывалился на землю. Посадили в коляску обычного извозчика — лошади понесли. Эх, неспроста все это! Похоже, что наша внешняя политика схожа с сегодняшним путешествием канцлера.
Жара была сильная, и Горчаков утомился. Потом он сам признался, что ему не по силам находиться в Главной квартире. По всей вероятности, когда мы пойдем далее, его оставят в Галаце.
И это к лучшему — у меня не выходил из головы ночной разговор с пришельцами из будущего. Пока здесь, в Плоешти, «Золотая орда» интриговала и наушничала друг на друга, они фактически сделали за нас все дело. Да, с этими господами приятно иметь дело. Хотя и опасно. Они знали о нас все, а мы о них — ничего. Надо будет прикинуть — кого из моей особо доверенной агентуры направить к ним, чтобы узнать о них побольше. Хотя вряд ли получится: вон, они моих лучших разведчиков вычислили — Леонтьева, Паренсова. А ведь о них никто, кроме меня да полковника Артамонова, ну и еще двух-трех человек, не знает. Да, трудно мне будет с ними. Ну, а как иначе — какой же я разведчик, если даже не попытаюсь сунуть свой нос туда, где водятся секреты, связанные с безопасностью государства.
Пока государь вел светскую беседу с князем Каролем и его очаровательной супругой Елизаветой цу Вид, мы обговорили все насущные вопросы с Иоаном Братиано. Он был горячим сторонником вступления Румынии в войну на нашей стороне. Я думаю, что это уже вопрос решенный. А уж если румыны узнают о том, что воевать-то фактически не с кем!.. Тут они, естественно, окончательно расхрабрятся…
После обеда мы попрощались с гостеприимными хозяевами и стали собираться в обратный путь. И тут произошло то, чего я с трепетом в душе дожидался… Едва наш кортеж отъехал от дворца князя Кароля, как навстречу нам, чуть ли не под копыта коней императорской коляски, бросился мальчишка-газетчик. Он что-то громко вопил по-румынски. Я понял из его воплей лишь слова «Стамбул», «султан», «русеште». Я догадался, что речь идет о моих вчерашних гостях.
Государь тоже заинтересовался содержанием газеты. Он жестом подозвал к себе крикливого мальчишку и, сунув ему целковый, стал вчитываться в заголовок на первой полосе. Ничего толком не поняв, он просил сидевшего рядом с ним Братиано перевести ему.
Из своей коляски я наблюдал за реакцией императора. Она была бурной. Поначалу государь слушал все, что переводил ему Братиано, с недоумением, потом он окончательно оторопел и, открыв рот, пытался сообразить — о чем собственно идет речь.
— Николай Павлович! — крикнул он мне. — Будьте любезны, подойдите, пожалуйста!
Я подошел к коляске государя. Он протянул мне газету и дрожащим от волнения голосом сказал:
— Я ничего не могу понять… Или я сошел с ума, или
И не менее ошарашенный Братиано перевел мне заголовок: «Проливы захвачены эскадрой кораблей под Андреевским флагом! Стамбул пал! Султан в плену у русских!»
— Николай Павлович, это перепечатка сообщения французского агентства Гавас. Вы ведь знаете, что это одно из трех самых крупных мировых информационных агентств, и вряд оно будет так глупо шутить.
Я посмотрел на государя, потом на Братиано. Рассказывать царю в присутствии этого румына, пусть даже и сочувствующего нам, мне не хотелось.
— А вы не могли бы уточнить достоверность этого сообщения по каналам вашего министерства? — спросил я его. Заинтригованный и удивленный Братиано кивнул головой, и наскоро попрощавшись, пешком, почти бегом, отправился в свою резиденцию.
Оставшись вдвоем с императором, я предложил ему продолжить наш путь. А потом, когда коляска тронулась, прочитал про себя молитву, вздохнул, и сказал:
— Ваше величество, я в курсе всего произошедшего. Скажу больше — все, что написано в этой газете — истинная правда!
Государь, успевший немного прийти в себя, снова открыл рот от удивления:
— Голубчик, с вами все в порядке? Может быть, жара и солнце вызвали у вас удар?
Я улыбнулся.
— Ваше величество, ночью я общался с одним из тех, кто привел в Проливы эту эскадру кораблей. Они вооружены лучшим в мире оружием, причем таким, о котором даже никто и не подозревает. Десант, высаженный с эскадры, взял штурмом дворец турецкого султана, а сам Абдул-Гамид оказался в плену…
Я расстегнул свой саквояж и достал оттуда пакет с фотографиями, который давеча передал мне капитан Тамбовцев.
— Вот, ваше величество глядите, это не шутка — это
— Господи, да что ж это происходит! — воскликнул изумленно царь, перебирая фотографии. — Николай Павлович, ради всего святого, кто они — эти чудо-богатыри, которые смогли сделать то, что не удавалось ни одному российскому монарху?
— Государь, это наши потомки… По неведомому пока промыслу Господнему, — я перекрестился, царь последовал моему примеру, — эскадра русских кораблей, отправившаяся под Андреевским флагом в поход к берегам Сирии, из двадцать первого века попала в век девятнадцатый. Оказавшись в нашем
