Благородной обычно требуются сутки на сборы в дальнюю дорогу. На исходе первой минуты этих суток в дверь начали барабанить. Горан прильнул к стене и осторожно выглянул в окно, молясь, чтобы в случае перестрелки хлипкие доски задержали револьверные пули.
— Именем герцога Мейкдона! Откройте немедленно, или мы вышибем дверь.
— Именем императора! Здесь не ваша юрисдикция, — проревел Горан. — Убирайтесь!
Для пущей убедительности он добавил, куда именно им следует убраться, предоставив гвардейцам формальное право требовать немедленного удовлетворения.
Ответом была ругань, не уступающая по цветастости легионерской. Противники не потрудились пощадить уши присутствующих здесь дам. Удары в дверь возобновились, возвестив, что встреча с детьми женщин лёгкого поведения, если принять слова Горана буквально, состоится чрезвычайно скоро.
— Синьоры, на чердаке есть слуховое окно, — шепнула тея.
Офицер кивнул.
— Оба наверх, атакуйте с тыла. Госпожа, быстро на пол! Жду двадцать секунд и стреляю через дверь.
Второго приглашения не понадобилось. Алекс и Иана взлетели на чердак. Грохот у входа наверняка заглушил жалобный скрип ветхой лестницы.
Пробившись к окошку, узкому даже для поджарых теев, через обломки старой мебели, мусор и паутину, легионер услышал пару выстрелов снизу, крики боли и проклятия. Загрохотала ответная стрельба.
— Иана, им сейчас не до нас.
— Что же мы медлим?
В полумраке мелькнули задорные чёрные глаза. С открытым лицом и без рыбацкого плаща девушка показалась ему гораздо привлекательнее, чем в первую встречу и при задержании.
Арестантка, у которой не удосужились забрать револьвер, выкатилась через окошко на узкий козырёк, угрожающе прогнувшийся даже под её скромным весом. Вытащив метательный нож, она прыгнула вперёд. Сверкнула сталь, уходя в полёт к невидимой Алексу цели.
Он тоже кувыркнулся вперёд, не задерживаясь на хлипком карнизе и от души надеясь, что командир прекратил стрельбу через дверь. Нажал на спуск в падении, одновременно с Ианой. И увидел, как последний из фиолетовых плащей поднимает револьвер на уровень женской головы, ничтожной доли секунды не хватает, чтобы ударить по руке или выстрелить в подлеца…
Гвардеец так и не нажал на спуск, что не удивительно, так как изо лба вырос шип, напоминающий рог единорога.
— Я не слишком задержался, синьоры? — Терон вытер шпагу о ненавистное фиолетовое полотно и вбросил её в ножны.
— Мог ещё рюмочку пропустить, — ядовито заметил Алекс. — Какого дьявола медлил?
— Вы двигались столь резво, что из револьвера мог задеть, — рыжеволосый легионер рассмотрел, наконец, обернувшуюся Иану и церемонно поклонился. — Высокородная синьорина, неужели вы сомневались, что при встрече я узнаю вас?
Его друг почувствовал зависть. Собираясь на свидание Йоганне, он придумал тысячу учтивых слов, вблизи прекрасной художницы застрявших в горле. Терон не колебался ни секунды. Воспитание в центральных районах империи слишком уж отличается от такового в северных провинциях. Алекс снова себя почувствовал диким медведем и яростно встопорщил усы.
Тем временем Горан вежливо помог подняться представительнице враждебного народа, а её сборы ускорил самым прозаическим способом: вылил масло из лампы на пол и поджёг. На улице объяснил своё нетривиальное решение желанием выставить гвардейцев нападающими. Будто бы они открыли первыми стрельбу через дверь, пуля опрокинула лампу, начался пожар, и не осталось иного выхода, кроме как ответить на гнусное нападение. По этой же причине единственный раненый получил удар кинжалом. Покойники не высказывают мнение, которое неприятным образом может отличаться от версии уцелевших. Кто выжил, тот и прав.
Девушки не выразили ни малейшего сожаления о гибели заброшенной лачуги, которую с трудом привели в более чем относительный порядок и ютились там долгие осенние месяцы, вызывая нездоровый интерес населения посёлка. Они сохранили инкогнито только благодаря плохой организации поисков.
Алекс забрался на козлы. Интересно, как выкрутит ситуацию Ториус Элиуд? Наверно, предстоит долгая дорога по земле с конвоированием «арестанток» в столицу, там — интриги и подковёрные игры, которые прямодушному северянину всегда казались недостойными, но неизбежными, поэтому принимаемыми как данность.
Еву он увидел мельком. Совершенно иной тип красоты, нежели у воительницы и художницы, воплощение женственности. Понятно, что Леонидия привлекает красавиц со всего света, где женскими чарами они способны растопить благородные мужские сердца и обеспечить себе достойную жизнь. Но знакомство с тремя столь непохожими и безумно привлекательными молодыми дамами, причём — в самом исключительно выгодном свете, в роли мужественного спасителя, выглядит неожиданным подарком судьбы.
Но у Йоганны есть муж, отношение к ней по этой причине навсегда осталось несколько несерьёзным, обречённым на кратковременность. Терон, пытаясь сохранить самообладание, без ума от черноволосой синьоры. Остаётся Ева.
