замычала якобы от боли и принялась неистово кивать на обмотанные веревками ноги. После столь интенсивной пантомимы до безмозглого идиота наконец дошло, что она не может идти со связанными ногами.
Пока Прыщ возился с веревками, распутывая узлы, малая пришла в себя. Гончая не отследила этого важного момента, но когда на миг обернулась к лежащей рядом маленькой пленнице, встретилась с ее пристальным взглядом. Они смотрели друг другу в глаза лишь несколько секунд, и этого времени Гончей оказалось достаточно, чтобы понять: эти глаза малой ей не нравятся. В них плескались страх, боль и отчаяние. Но помимо этого Гончая увидела еще и презрение! Потом шакалы рывком подняли ее с земли, и взглядом они больше не встречались, зато остался вопрос: почему малая смотрела с презрением не на похитителей и убийц сестры, а на связанную молодую женщину, которую увидела первый раз в жизни?
Вслед за Гончей малую тоже поставили на ноги, и Прыщ, окончательно взявший на себя роль предводителя, подтолкнул пленниц в сторону Белорусской.
– Шагайте вперед!
– Как думаешь, сколько мы за них получим? – поинтересовался Патлатый.
– Сколько ни дадут, все наше будет, – хихикнул Прыщ.
Такой диалог заранее не оговаривался. Это была личная импровизация Патлатого, но импровизация удачная. Его вопрос и ответ Прыща должны были лишний раз убедить похищенную девчонку, что ее спутница такая же пленница неизвестных бандитов, как и она сама.
Гончая снова искоса взглянула на малую, та шагала с отрешенным видом, уставившись под ноги.
«Почему она не кричит, не сопротивляется и не пытается убежать? – пришла неожиданная мысль. – Смирилась со своей участью? Или здесь что-то другое?» Гончая этого не знала, но необычное поведение девочки вызывало у нее беспокойство.
Какое-то время они шагали молча, чему Гончая только радовалась. Ей надо было подумать. А потом малая неожиданно спросила:
– Куда вы меня ведете?
Естественный вопрос. Рано или поздно девчонка должна была его задать. Вот только Гончей показалось, что малая обращалась не к шакалам, а к ней.
Прыщ с Патлатым проигнорировали вопрос, лишь ехидно переглянулись между собой. Гончая из-за кляпа во рту при всем желании не смогла бы ответить. А малая, безусловно, видела кляп!
«Так, выбрось все мысли относительно догадливости девчонки! – приказала себе Гончая. – Выбрось и забудь! Ничего она не подозревает и ни о чем не догадывается, потому что не с чего ей подозревать!»
«Если только она не знает, что кляп – такая же бутафория, как связанные руки», – мелькнула в мозгу предательская мысль.
«Кляп настоящий! – возразила себе Гончая, но тут же поправилась: – Только вытащить его ты можешь за секунду».
Гончую всегда отличали отменная реакция и быстрота принятия решений. Без этого она никогда не превратилась бы в лучшую охотницу за головами во всем Московском метро, а оставалась прозябать в нищете, как ее старая и больная мать, доживающая на Театральной свои последние дни. Но необъяснимое поведение маленькой пленницы поставило ее в тупик. Уже давно Гончая не оказывалась в ситуации, не имеющей однозначного решения, как поступить, а сейчас был именно такой случай. Лишь одно не вызывало сомнений. Независимо от того, догадалась о чем-либо малая или нет, но разыгрываемую перед ней постановочную комедию следовало заканчивать, уж точно первый акт этого представления. И чем скорее, тем лучше.
– Зачем я тебе?
Женщина медленно обернулась, в Майку уперся холодный и острый взгляд. Это тоже был обман, ее неторопливость, Майка до встречи с этой женщиной и не подозревала, что человек может так быстро двигаться.
Незнакомка напомнила Майке кошку, которая какое-то время жила у них на станции. Никто не знал, откуда она появилась и куда потом пропала. Много раз ее хотели поймать, но зверек оказался умным и никого к себе не подпускал. Наверное, кошка понимала, что если попадется людям в руки, ее непременно съедят. На Маяковской, где не брезговали есть даже мох, соскобленный с камней, ценили любое мясо, а уж крыса это или кошка – не важно. В отличие от своих соседей Майка никогда не пыталась поймать кошку, и та, видимо в благодарность за это, иногда позволяла Майке подолгу наблюдать за собой. Особенно интересно было смотреть, как кошка ловит крыс. Она делала это очень ловко, без труда справляясь даже с самыми большими. Запрыгивала крысе на спину, вонзала зубы в загривок, и через мгновение огромная крыса была уже мертва. Вот и эта женщина выглядела точь-в-точь как изготовившаяся к броску кошка. Все ее движения были по-кошачьи плавными, текучими и совершенно бесшумными, зубы такими же острыми и крепкими, а глаза будто принадлежали уверенной в собственной силе и ловкости безжалостной хищнице, только без вертикальных зрачков.
– Ты мне? – спросила у девочки женщина-кошка. Майка уже заметила, что когда женщина не знала ответа или не хотела говорить правду, то всегда переспрашивала. – Действительно, зачем?
Кошка прожила на Маяковской около месяца, а потом бесследно исчезла. Соседи предположили, что ее саму загрызли крысы, но Майка не верила им. И сейчас, взглянув в глаза сидящей напротив женщины, она снова подумала, что крысы не смогли управиться с кошкой. Для этого нужен более крупный и опасный зверь.
– Есть хочешь? – спросила женщина-кошка.
