признание не спасет, а вот свое лицо она раскроет. Ввязываться из-за какого-то челнока в огневую или словесную схватку в равной мере не хотелось. Вот если бы на месте Башки оказалась Майка, Гончая не колебалась бы ни секунды. Но тут ее блуждающий взгляд зацепился за бодро шагающего по платформе человека.
– Меня смотреть разве не будете? – спросила Гончая у командира погранпоста, чтобы выиграть время. – Я что, зря раздевалась?
Она успела снять только многострадальную робу и расстегнуть рубашку, но пограничники все равно повелись. Даже Самокат на время забыл о своем обреченном напарнике и повернулся к ней. А замеченный объект тем временем неумолимо приближался. Гончая решила, что пора.
– Без меня не начинайте. Я быстро.
Действительно быстро, никто не успел даже рта раскрыть, Гончая вскочила на барьер из мешков с землей, оттуда перепрыгнула на платформу и уже через секунду оказалась возле объекта.
– Привет, док.
Доктор изумленно вытаращил глаза и уставился на нее, Гончая развернула его спиной к пограничникам, заслонившись от них его дряблым телом.
– Тебя не пристрелили? Я рада.
– Я-я… – залепетал он.
– Знаю: ты тоже рад. Сейчас обернись.
Она развернула его лицом к блокпосту. Момент был опасным, но пограничники не стреляли.
– Эти двое со мной. У того, что в разорванной майке, под мышкой мозоль или не знаю что, тебе виднее. Но он не мутант! Ты понял? Твоя задача объяснить это остальным. Сделаешь так, и я забуду, что ты пытался меня убить. Все ясно?
– Д-да.
Ответ прозвучал еле слышно, зато энергичный кивок выглядел более убедительно.
– Тогда вперед, – Гончая хлопнула доктора по спине, подтолкнув к блокпосту.
– Увидела старого знакомого, не смогла удержаться, – объяснила она свою выходку командиру пограничного наряда.
Тот гневно сверкнул глазами и открыл рот, собираясь что-то сказать, но доктор опередил его.
– Что здесь происходит? Доложите.
Док был гражданским, что, по мнению офицера, почти приравнивалось к недочеловеку, но он лечил фюрера, его любовницу и раненых героев Рейха, поэтому его вопросы оказалось невозможно полностью игнорировать.
– Мутанта поймали, – доложил офицер.
– Мутанта? – переспросил доктор. – Что-то не похож.
– У него какой-то нарост на правом боку, – вставила Гончая. – Сами посмотрите.
Док понял подсказку, спустился на пути и подошел к подозреваемому. На женский труп в растекшейся луже крови он старался не смотреть. Брезгливостью или осуждением здешних порядков доктор не отличался, просто полностью сосредоточился на предстоящей задаче.
Приказав Башке поднять руку, док заглянул ему под мышку, даже ковырнул пальцем злосчастную шишку.
– Какой же это нарост? Это зарубцевавшийся келоидный шрам, – объявил он свой вердикт.
– Да разве такие шрамы бывают?! – возмутился командир пограничников.
Но Гончая не зря с недавних пор считала дока хитрой сволочью. В словесной перепалке у штурмовика не было против него никаких шансов.
– Вы много видели шрамов, герр офицер? Или, может быть, у вас их много?
– Да, нет… Я просто… – залепетал командир пограничников. Со стороны это было уже похоже на капитуляцию.
– В таком случае медицинскую диагностику предоставьте мне, а вы возвращайтесь к своим прямым обязанностям – охране рубежей Рейха, – виртуозно закрепил успех доктор.
– Так точно! – вытянулся по стойке «смирно» офицер. На какой-то момент он даже забыл, что разговаривает с гражданским специалистом, а не с непосредственным начальником. – А с этими что делать?
– Вышвырните со станции, да и дело с концом, – поморщился доктор.
На этот раз, пожалуй, переиграл, но такие выражения оказались понятнее командиру пограннаряда, и он не заметил в словах доктора фальши.
– Валите отсюда и больше мне на глаза не попадайтесь! – офицер пнул в сторону контрабандистов ворох снятой ими одежды и, утратив к ним интерес, повернулся к своим подчиненным.
Самокат и Башка не заставили себя ждать, подхватили разлетевшиеся по шпалам шмотки и рванули к черному зеву западного туннеля. Через несколько минут Пушкинская, а вместе с ней и граница Рейха остались позади. Лишь тогда Самокат решился остановиться, чтобы натянуть кирзачи, которые все это время держал в руках.
Двое обреченных неумолимо приближались к ожидающей впереди кровавой развязке. Одному из них вскоре предстояло умереть, но пока об этом знала только Гончая, шагающая рядом. Невозможно доверять друг другу и невозможно оставаться партнерами после того, как
