бросился вперед и пронзил ее сердце рапирой.
Кто-то закричал. Толпа побросала свои напитки и разбежалась.
У Авии перехватило дыхание, изо рта брызнула кровавая пена. Дрожащими руками она потянулась к клинку, но ее ладони сомкнулись на руках Таноса. Тот крепко держал вычурную рукоять и продолжал давить, приколов Авию к стулу.
Он смотрел ей в глаза, не чувствуя абсолютно ничего, пока ее взгляд не померк. Лишь тогда он выдернул рапиру.
Похватав свои вещи, оставшиеся посетители бросились наутек. Хозяйка заведения, низкорослая бритоголовая женщина, лишь качала головой. Похоже было, что она не столько шокирована, сколько рассержена.
Спину Таноса пронзила боль. Обернувшись, он увидел Фелину с большим охотничьим ножом, по лезвию которого стекала его кровь.
– Я так и знала, – сказала она. – Почему-то я так и думала.
Он шагнул к ней. Фелина отступила, не опуская нож.
– Я тренировалась, – сказала она. – Я знаю куда больше приемов, чем считает Авия.
Фелина перевела взгляд на истекающую кровью Авию. Когда она вновь посмотрела на Таноса, в ее глазах читалось непонимание.
– За что? – прошептала она.
– Она не оставила бы меня в живых, – ответил он, – после того, как я сделал бы
Танос выхватил стронцианское протонное ружье и выстрелил в Фелину в упор. Кожа Фелины обуглилась, нервная система отказала мгновенно. Она была мертва еще до того, как упала на землю.
В воздухе раздался жуткий клекот. Танос обернулся как раз вовремя, чтобы заметить коршуна Генри, с убийственной яростью пикирующего на него.
Он поднял ружье и снова выстрелил. Генри будто бы замер в воздухе, его перья вспыхнули. Умирая, он изогнулся, зацепился когтями за гирлянду из фонариков и, сдернув ее, врезался в столик, расколов столешницу пополам.
Танос огляделся. Все столики опустели, посетителей и след простыл. Сбежала даже хозяйка – должно быть, вызвать охрану. Задерживаться было нельзя.
На плечо Таноса легла чья-то рука, и он обернулся. Перед ним с бесстрастным взглядом стоял Эбеновый Зев.
– Самые запоминающиеся дни, – сказал Зев, – это те, когда гибнут наши боги.
Танос взглянул на мертвого коршуна, на пламенеющие фонари, на обломки стола. В воздухе стоял аромат жареной плоти. Тело Авии соскользнуло со стула на землю, из раны на груди по-прежнему сочилась кровь. Фелина лежала рядом, и в смерти не расставаясь с сестрой.
– Как ощущения? – спросил Зев.
Танос посмотрел на бледное лицо Фелины, на котором навеки застыла маска удивления.
– Это было легко, – ответил он. – Легко.
Зев задумался, услышав этот ответ. Впервые на его мертвенном лице промелькнула тень сомнения.
Из-за барной стойки выглянуло небольшое существо. Это был Спайк. Тигр подкрался к своей хозяйке, понюхал ее мертвую руку и взглянул на Таноса, словно ожидая чего-то.
Танос наставил на него рапиру. Одним движением руки он мог бы пронзить тигра насквозь. Еще одна маленькая жертва, последний свидетель кровавой расправы. Еще один шаг на длинном пути.
Но Танос-Нил мешкал. Тигр молниеносно развернулся и сбежал.
Зев взял Таноса под руку и повел к выходу. Его сомнения, казалось, развеялись, и он снова был убийцей Черного Ордена, тихим, но отчетливым голосом в ночи.
«Вера, которую мы разделяем, – думал Танос. – Божество, указавшее нам смысл нашего существования».
– Идем, – позвал его Зев. – Утро близится.
Кровь на спине Таноса начала подсыхать. Вложив клинок в ножны, он последовал за Зевом в глубь рынка, в самое сердце этого прибежища отчаявшихся душ. Бок о бок, словно древние гладиаторы, они встретили первые лучи кровавого солнца.
11
– Порядок рождает благополучие. Благополучие рождает веру. Это главные заповеди, на которых зиждется наша Церковь.
Следом за Проксимой и Зевом Танос прошел между скамьями в святилище. Впереди, перед черным, поглощающим весь свет алтарем, стоял священник. За его спиной, в алькове, высился огромный, вытесанный из черного мрамора анх.
