сложную работу на молекулярном уровне, трудно откалибровать. Кроме того, оно безумно дорогое.
Приборы легче настраивать, да и обходятся они дешевле, если поместить в одну дефазикационную сферу генетически совместимых людей. Восстановление калибровки с учетом значительных расхождений геномов занимает несколько дней. Когда изобретение выйдет на рынок, для хрононавтов- любителей, вероятно, потребуются более эффективные методы, но пока проблема не вошла в число первостепенных.
Оказалось, что Пенелопа Весчлер и я обладаем высокой степенью генетической совместимости. Это очень похоже на те характеристики, которые требуются для успешной программы клеточного донорства, чтобы стволовые клетки зародыша не были случайно повреждены в процессе криогенного хранения и на эукариотическом – ядерном – уровне не возникло биомолекулярное заболевание. Совместимость учитывается и в предбрачном профиле, если человек намерен завести семью и родить детей, но этому препятствуют проблемы в его репродуктивной сфере. У совместимых людей соответствующие хромосомы естественным образом смыкаются, как зубцы застежки-молнии. Поэтому, если бы дефазикационная сфера Пенелопы вдруг потребовалась бы для ее дублера, обслуживающий персонал смог бы легко ее откалибровать во второй раз.
Мне объяснили, что из всех дублеров именно для меня нужна наименьшая перенастройка сферы. Без сомнения, это стало единственным критерием, по которому меня выбрали, поскольку я наверняка не испытаю прелести перемещения в прошлое
Мне просто следовало иметься в наличии.
15
Побывать в нематериальном виде – потрясающее впечатление. Раздеваешься догола и облачаешься в облегающий костюм, вернее, в облегающую кожу.
К счастью, костюм сделан не из
Дефазикационная же сфера настроена по твоей генетической последовательности, чтобы без ошибки вновь собрать твои молекулы и «сконструировать» из них физическое тело. Хрононавту надо либо надеть костюм из кожи, либо отправляться в прошлое голышом.
Короче говоря, носишь ты специальное кожаное трико, выкрашенное для привлекательности в иссиня-черный цвет. На тебе – обувь из твоей же кожи, а еще перчатки и шапка. Последняя плотно покрывает голову, чтобы выбившийся волос не мог случайно материализоваться в твоем мозгу. Ни дать ни взять – гонщик, который собирается совершить заезд на спортивных санях.
В человеческом теле около семи октильонов атомов. Чертову прорву атомов нужно разложить, швырнуть назад через пространство-время и опять собрать в должном порядке. Но биологические объекты имеют огромное преимущество перед неодушевленными. В них не имеется случайных частиц.
Замечу, что 7 000 000 000 000 000 000 000 000 тысяч атомов вращаются внутри тридцати семи триллионов клеток человеческой плоти, и каждая из клеток снабжена строительными чертежами. Человеческая особь, в отличие от металла или пластика, построена по комплекту из 37 000 000 000 000 карт.
Нужно всего лишь запрограммировать квантовый компьютер на чтение таких карт.
Мой отец, конечно, понимал, что, если и отправлять хрононавта в путешествие во времени, сперва надо максимально снизить возможные риски. Поэтому весь «комплект обмундирования» должен состоять из
В итоге ты одет в костюм, пронизанный сетью нервов, связанных с дюжиной крохотных мозгов. Органическая компьютерная система создавалась для одной-единственной цели – живым и невредимым вернуть тебя из прошлого.
Входишь в дефазикационную сферу – сияющий перламутром белый шар, люк которого закрывается так, что не разглядишь никакого шва, и машина низко-низко, басом-профундо, гудит и включается в работу. Ты покрываешься гусиной кожей. Твои телесные отверстия расширяются. Рот и нос пересыхают, и в них появляется дымный привкус, как будто в глотку тебе засунули горящую фосфорную спичку. Кости кажутся пустыми, кровь в венах и артериях леденеет. Глазные яблоки словно болтаются в глазницах, и кажется, что они отделились бы от черепа и всплыли, не будь они привязаны к нему оптическими нервами.
А потом ты превращаешься в призрак. Люди могут видеть тебя, а ты способен проходить сквозь любые твердые преграды. Ты не можешь разговаривать – дематериализация делает что-то с голосовыми связками, – но отлично видишь и слышишь. С обонянием творится нечто странное. Даже если ты нюхаешь цветок, впечатление такое, что твой нос уловил слабенький отголосок аромата, принесенный ветром за несколько миль.
В нематериальном состоянии мне никогда не доводилось совершать ничего важного. Все делалось лишь ради тренировок и научных экспериментов. Я проводил в этом состоянии в среднем двенадцать минут, проходя рутинные тесты. Затем, когда отсчет показывал приближение красной, опасной зоны, я послушно возвращался в дефазикационную сферу, чтобы восстановиться. После этого два-три часа чувствуешь себя разбитым (наверное, твоим молекулам нужно заново привыкнуть к силе тяготения) – но в целом все хорошо.