– Твоя развязка.
Покачав головой, я понял, что все это время спал. В кузове уже никого не было. Меня всего закутали в одеяла, а одно даже подложили под голову. Внезапно мне стало стыдно за то, что я злился на ребят.
– Спасибо, – промычал я, освобождаясь от одеял, затем взял рюкзак и выскочил на дорогу. Дождь прошел, снова начало темнеть.
Человек заметил, что я смотрю на небо.
– Получилось дольше, чем я думал. Пришлось подвозить тех парней…
– Спасибо, – сказал я. – Очень вам благодарен.
Он поглядел в сторону горы.
– Идешь туда?
– Нет, – тихо ответил я и указал к подножию холмов. – Туда.
Я боялся, что они поедут за мной или, что еще хуже, меня опередят.
«Ковбой» странно посмотрел на меня, затем пожал плечами и сделал шаг навстречу. Я попятился, решив, что он хочет отобрать мой рюкзак. Но затем он потянулся и… обнял меня.
– Береги себя, слышишь? – сказал «ковбой», сжимая меня в объятиях.
Я просто застыл на месте, опустив руки. Он обнял меня еще раз.
– Ну ладно, бывай.
Потеряв дар речи, я смотрел, как он садится в кабину. Машина уехала.
Я и не заметил, что по моему лицу текут слезы.
Наступило новолуние, так что идти придется в темноте. Я зашагал обратно домой с тяжелым сердцем, однако радуясь скорой встрече с Лорен и Люком.
Было что-то еще, еще одна мысль, которую я пытался отогнать. Сегодня у Лорен день рождения – ей исполняется тридцать лет. Я отчаянно хотел принести ей какой-нибудь подарок – подарок в виде спасения, свободы от боли и страха, однако возвращался с пустыми руками.
По крайней мере, я возвращался.
Превозмогая боль, я ускорил шаг.
36-й день
Было почти десять часов вечера, и мы сидели на крыльце хижины Чака, глядя на то, как вдали мерцают огни Вашингтона. Еще несколько дней назад они казались нам ореолом спасения, а сейчас превратились в луч отчаяния.
– Не может быть, – тихо сказала Сьюзи, глядя на горизонт.
Я протянул ей свой телефон.
– Посмотри на фотки.
Она покачала головой.
– Видела. Просто не могу поверить, что это на самом деле произошло.
Люк еще не спал – играл у огня, разведенного в кострище, засовывал палку в огонь, затем вытаскивал и любовался созданным им огоньком.
– Люк, – позвала Лорен и стала подниматься с кресла, – нельзя…
Я осторожно схватил ее за руку, удерживая на месте.
– Он должен сам учиться. Не мешай ему. Мы не всегда сможем его защитить.
Она хотела возразить, оттолкнуть меня, потом села и продолжила внимательно наблюдать за Люком.
Прошлой ночью я едва не заблудился в горах, даже с фонарем. Все выглядело совершенно одинаковым, так что в конце концов я заночевал в лесу, накидав сверху листьев для тепла. Ночью снова пошел дождь, но мне каким-то образом удалось заснуть; правда, потом едва мог пошевелиться – руки и ноги почти парализовало от холода.
Когда наутро я добрел до лагеря, Сьюзи чуть меня не застрелила. Они ждали колонну спасателей, вертолеты и горячую еду, – а явился я, продрогший, обессилевший и что-то бормотавший про китайцев.
Мы вернулись в хижину и затопили печь. Меня усадили прямо перед ней, накрыв одеялами. Проснулся я далеко за полдень. Первым делом сказал Лорен, как сильно я ее люблю, а потом немного поиграл с Люком.
Им не терпелось узнать, что произошло, но я попросил дать мне немного времени – хотел переварить информацию, подумать, как лучше объяснить им, что помощи ждать неоткуда, что мы должны выживать в одиночку.
