– Ирина, у нас тут шкала Фаренгейта – сегодня холодно, но не ниже нуля. Кажется, градусов десять.
– А, ну да, понимаю. – Кивком она приказала мне идти и вновь занялась готовкой.
Я вернулся в свою квартиру и принялся искать в шкафу пальто, перчатки и шарфы. Места у нас было так мало, что мы арендовали шкаф на другом конце города, чтобы хранить в нем все ненужные вещи вроде лыж, варежек и тому подобного.
Зима выдалась теплая, и поэтому я только недавно достал одну из своих зимних курток – но вдруг вспомнил, что Лорен вчера отнесла ее в химчистку. Со вздохом я снял с вешалки тонкую черную куртку, взял рюкзак с подарками и пошел в спальню за свитером.
Люк, раскрасневшийся после сна, внимательно следил за мной.
– Тебе нехорошо, приятель?
Я взял его на руки. Люк вспотел, и лоб у него точно был горячий. Я быстро сменил ему памперс и переодел в комбинезон, хлопчатобумажную рубашку и теплые носки, а затем понес к соседям.
Даже если Люку и нездоровилось, при виде Ирины он все равно улыбнулся.
– А,
Я погладил сына по голове и заметил, что его волосы промокли от пота.
– Да, похоже на то.
Ирина прижала Люка к груди.
– Не волнуйся, я позабочусь. Ты иди.
– Спасибо. Вернусь в обед. – Я поднял брови и улыбнулся – она улыбнулась в ответ. Я уже знал, что меня будет ждать пир.
Ирина засмеялась и закрыла дверь.
Ребенок – это такое чудо. Пока у нас не появился Люк, я пытался разобраться в своих страхах, надеждах и мечтах. И вдруг крошечное существо посмотрело мне в глаза, и все стало ясно. Смысл моей жизни в том, чтобы защитить и вырастить это новое живое существо, любить его и научить всему, что знаю сам.
– Что забыл?
– А?
У своей двери стояла Пэм. Она была в одежде медсестры – собиралась на работу. Мы подружились с ней и ее мужем, однако между нами не возникло таких близких отношений, как с Чаком и Сьюзи.
Дело в том, что Пэм и Рори – веганы, и хотя меня это не напрягало, это каким-то образом нас разделило. Каждый раз, когда я ел мясо в их присутствии, я чувствовал себя виноватым, а иногда сам факт того, что я ем мясо, вносил какую-то странную ноту в наши отношения. Впрочем, они много раз заявляли, что мясоедение – личный выбор каждого и что это их совсем не беспокоит.
Пэм – весьма привлекательная блондинка. Если Лорен можно назвать классической красавицей, то Пэм скорее «пышка».
– Нет, просто отвел Люка.
– Я видела. – Она рассмеялась. – Задумался, да?
Я покачал головой и подошел к ней. Она работала в Красном Кресте, и в данный момент ее направили на станцию переливания крови, которая располагалась всего в нескольких кварталах от нашего дома.
– По-прежнему дырявишь вены? Даже на Рождество?
– Сейчас праздник, нужно делать добрые дела, верно? Вот ты, например, когда к нам зайдешь?
Цзынькнул лифт, и его двери открылись. Я понял, что попал в ловушку.
– Ну, знаешь… у меня много дел…
– У всех всегда много дел, но в праздники мы нуждаемся в помощи больше всего.
Я пропустил ее вперед. Чувство вины усилилось вдвое. И не успел я опомниться…
– Ладно, зайду прямо сейчас.
«Черт с ним, сейчас ведь Рождество», – подумал я.
– Правда? – Она просияла. – Я мигом тебя обслужу.
Я покраснел, усмотрев в ее словах непристойный намек.
– Это было бы здорово.
Пока лифт ехал на первый этаж, мы молчали.
– Маловато будет.
– А?
Она смотрела на мою тонкую куртку.
– Там страшный мороз. По телевизору предупреждают о буране, ты разве не видел? Самое холодное Рождество с 1930-х. Вот тебе и глобальное
