Краем уха он слышал рецепт мохито и попробовал сделать еще, затем вынес его на балкон столовой. Ему предложили присоединиться к компании, посмотреть на то, как всходит луна, какие красивые вокруг виды. И вправду, картина была потрясающей, и он позволил себе Брюсова:
Кончита с интересом слушала незнакомый язык и даже поняла, что это стихи, хотя уловить ритм в пятистопном ямбе довольно сложно, сильно зависит от чтеца.
– О чем говорится в этих стихах? – спросила она, и Александру пришлось мучиться, переводя строки на испанский.
– В школе нам говорили, что такой стиль называется «октавой». Я, правда, школу не закончила, началась революция, как-то раз отцу предложили перевезти небольшой отряд на нашей шхуне с Крус дель Падре под Камагуэй по внутренней лагуне. Переходы совершали только ночью, а днем заваливали мачту и отстаивались в неприметных местах, в зарослях мангра. Когда дошли до места и высадили группу, стало известно, что по всему побережью объявлена тревога и нас ищут. Привлекли даже авиацию. Но отец ночью, только под парусом, прошел проливом между Пиносом и Гуанайя, и мы ушли в багамские территориальные воды. – Кончита впервые за время после гибели отца улыбнулась своим воспоминаниям, потом, правда, тяжело вздохнула, но продолжила:
– Отца арестовали по возвращении в Санта-Марту, но по судовым документам он сумел доказать, что все это время ремонтировался в Дункан-Таун. Его отпустили, и мы ушли в отряд к Доне Паро.
– А мама твоя где?
– Мама? Ее давно уже нет, ей требовалась операция, а у нас не было денег. Так тетя Росита говорит. Я этого не помню, была совсем маленькой.
Ее детство прошло в невысоком доме на самом берегу залива Карденас. Дом был покрыт красной полукруглой черепицей. Улица называлась звучно: авенида Централь. Длина улицы – двести метров, вокруг такие же домишки рыбаков, деревянный мостик, чтобы пройти к причалам. Запах тухлой рыбы, развешенные сохнущие сети и небольшой рынок, где продавали то, что сумели добыть из вод залива и пролива. Зимой в основном уходили на рыбалку с приезжими американцами. После выхода «Старик и море» Хемингуэя они пытались поймать «большого марлина» и быть более успешными, нежели бедный рыбак с Кубы. Сама большая рыба им была не нужна, им нужен был успех, и его пытались купить. Вот только рыба на деньги не клюет…
Александр впервые обратил внимание на Кончиту. Он был старше ее на восемь – десять лет, а в этом возрасте это существенно, к тому же должность командира группы не располагала к заигрываниям с подчиненными. За ней пытался ухаживать Лёва, но без особого успеха. Она даже улыбалась редко, вела себя замкнуто. Отец ее разговорил, и у нее появились какие-то эмоции на лице. До этого все видели только жутко сосредоточенную девочку себе на уме. Немного оживлялась, когда появлялся Фидель или Алейда. К остальным относилась настороженно. Хотя враждебности не проявляла. У нее довольно короткая стрижка, волосы затянуты сзади в тугой узел. Внешне немного напоминает наших украинок или казачек с Дона или Кубани. Скорее всего, из-за темно-каштановых волос и темных глаз. Отец говорил, что Вилабиа – испанцы, только не из первых, приехавших на Кубу, а из гальерос, эмигрировавших на остров не так давно. Лицо чуть вытянутое, что явно выдает в ней европейку, кожа светлая, с небольшой оговоркой по Фрейду: загар не считается. Просто отличается по цвету от многих на острове, здесь у большинства кожа много темнее и явно видны африканские черты.
– Да, мои дедушка и бабушка переехали на Кубу из Хинона. Это на севере Испании, они баски, не испанцы. Но моя мама была испанкой.
– Твой отец рассказывал мне, что в юности он помогал эмигрировать с Кубы Хосе Пересу, – припомнил Владимир Иванович.
– Этого я не знаю. Знаю только, что отец стал членом партии в тридцать шестом, когда воевал в Испании.
– Да. Мы с ним там познакомились. Только он уехал обратно на Кубу в тридцать восьмом, а я вернулся в Москву. Ну, а потом пересеклись в Гваделупе.
Тут появился Лёва, который все испортил. Он зашел в столовую за соком и, вместо того чтобы взять из холодильника свежевыжатый апельсиновый сок с мякотью и удалиться, заметив людей на балконе, поперся туда. Появление еще одного слушателя остановило воспоминания Кончиты, она встала и попрощалась с присутствующими, пожелав им спокойной ночи. Генералу пришлось напомнить старшему лейтенанту о субординации.
– Извините, товарищ генерал, я в темноте вас не рассмотрел.
Недовольный Владимир Иванович вышел с балкона, не попрощавшись.
– Что это он? Что случилось? Чего он на меня набросился?
– Лёва, ты все время забываешь о том, что мы находимся не на курорте, а выполняем задание особой важности. Ты же должен был сменить Михаила в дежурке?
